И тут Марина увидела то, что видела сотни раз. Павел сжался. Его плечи опустились, взгляд потух. Маменькин сынок, который так и не стал мужчиной.
— Марин, ну не горячись. Мама же не со зла. Давай спокойно всё обсудим.
— Обсудим? — Марина покачала головой. — Что тут обсуждать, Павел? То, что ты позволил матери украсть наше будущее? То, что три года мы живём как приживалы в доме твоей матери? То, что ты ни разу, слышишь, ни разу не встал на мою сторону?
— Марина, это моя мать!
— А я твоя жена! Или была ею.
Она подняла чемодан. Тяжёлый, но не настолько, чтобы не справиться.
— Ты серьёзно? — Павел загородил выход. — Ты уходишь? Из-за каких-то денег?
— Не из-за денег, Павел. Из-за того, что в этом доме я никогда не была женой. Я была бесплатной прислугой для твоей матери и удобным матрасом для тебя.
— Как ты смеешь! — снова взвизгнула Галина Петровна.
Но Марина уже не слушала. Она обошла застывшего мужа и направилась к выходу.
— Марина, постой! Куда ты пойдёшь?
Она остановилась в дверях. Обернулась. Павел стоял посреди коридора — растерянный, жалкий, всё ещё не понимающий, что произошло. А за его спиной маячила фигура матери — торжествующая, уверенная в своей победе.
— К маме поеду. Помнишь, ты говорил, что она живёт далеко и неудобно к ней ездить? Так вот, теперь это не твоя проблема.
— Марин, ну давай поговорим! Я люблю тебя!
— Нет, Павел. Ты любишь свою мать. А меня ты предал в тот момент, когда позволил ей превратить меня в прислугу. Когда молчал, пока она унижала меня. Когда отдал ей дом, который должен был стать нашим.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Никаких хлопаний, никакой драмы. Просто ушла.
На лестничной площадке её догнал крик Галины Петровны:
— Да кому ты нужна, пустоцвет! Тридцать лет, а детей нет! Павлик ещё найдёт себе нормальную жену, которая родит мне внуков!
Пустоцвет. Это слово преследовало Марину все три года. Свекровь называла её так за глаза, а иногда и в лицо. Бесплодное дерево, которое не приносит плодов.
Марина спускалась по лестнице, и с каждым шагом чувствовала себя легче. Чемодан больше не казался тяжёлым. Воздух больше не был спёртым. Она больше не была пустоцветом. Она была женщиной, которая наконец-то выбрала себя.
Во дворе её ждало такси. Она вызвала его ещё до прихода Павла, потому что знала — он не встанет на её сторону. Он никогда не вставал.
Садясь в машину, она увидела в окне третьего этажа две фигуры. Павел что-то кричал матери, размахивая руками. Галина Петровна кричала в ответ. Обычная семейная сцена, которую Марина наблюдала сотни раз. Только теперь она была зрителем, а не участником.
Телефон завибрировал. Сообщение от Павла: «Марин, вернись. Давай всё обсудим. Я поговорю с мамой.»
Она удалила сообщение, не читая до конца. Потом открыла контакт мужа и нажала «Заблокировать». Следом заблокировала и номер свекрови.
— Куда едем? — спросил таксист.
Марина назвала адрес матери. Та жила в другом конце города, в маленькой двухкомнатной квартире. Они редко виделись эти три года — Галина Петровна не любила, когда невестка «шлялась по гостям», да и Павел всегда находил причины не ехать к тёще.
Мама встретила её без вопросов. Просто обняла, увидев чемодан и заплаканные глаза дочери.
— Я знала, что ты когда-нибудь придёшь, — тихо сказала она. — Твоя комната готова.
Комната была маленькой, но своей. Здесь никто не войдёт без стука. Никто не будет комментировать каждый шаг. Никто не назовёт пустоцветом.
