— Галина Петровна, наша квартира — это наш дом. Мы не собираемся её продавать. И переезжать к вам тоже не собираемся. Извините.
Она развернулась и пошла к выходу, но голос свекрови остановил её.
— Вот как? Ну что ж, значит, и я пересмотрю свои планы. Помнишь, Паша, я обещала помочь вам с долгом за машину? Так вот, раз Татьяна такая самостоятельная, справляйтесь сами.
Татьяна обернулась. Павел побледнел. Они действительно рассчитывали на эту помощь — выплаты за машину съедали значительную часть их бюджета.
— Мам, ну зачем ты так…
— Я не понимаю, Паша, почему я должна помогать людям, которые меня не уважают? Твоя жена ясно дала понять, что моё мнение для неё ничего не значит. Так пусть и дальше сама справляется.
Вечер прошёл в тяжёлом молчании. Павел уехал от матери расстроенным и подавленным, а Татьяна чувствовала себя виноватой, хотя понимала, что не сделала ничего плохого. Дома они почти не разговаривали. Павел ходил из угла в угол, что-то считал на калькуляторе телефона, вздыхал.
— Может, мама и права, — наконец сказал он. — Салон красоты — это же прибыльный бизнес. А жить вместе действительно дешевле…
Татьяна не могла поверить своим ушам.
— Паша, ты серьёзно? Ты хочешь продать нашу квартиру и переехать к твоей матери?
— Не хочу, но… Таня, ты же видишь нашу ситуацию. Кредит за машину, твоя зарплата маленькая, я тоже не миллионы зарабатываю. А мама предлагает выход.
— Выход? Это не выход, это капкан! Неужели ты не понимаешь? Если мы переедем к ней, она будет контролировать каждый наш шаг! Что мы едим, во сколько ложимся спать, как воспитываем детей…
— Каких детей, Таня? — вдруг взорвался Павел. — У нас нет детей! И не будет, если мы продолжим жить в таком напряжении! Мама хочет помочь, а ты её отталкиваешь!
— Помочь? Паша, твоя мама хочет купить себе салон красоты на наши деньги! Это не помощь, это использование!
— Не смей так говорить о моей матери! Она всю жизнь для меня старалась!
— А теперь хочет, чтобы ты всю жизнь для неё старался!
Они кричали друг на друга впервые за пять лет брака. Слова вылетали злые, обидные, те, что обычно держат в себе. Павел обвинял Татьяну в неблагодарности и эгоизме, она его — в инфантильности и неспособности защитить свою семью. В конце концов Павел хлопнул дверью и уехал. Татьяна осталась одна в пустой квартире, глядя на фотографии их свадьбы и не понимая, как всё так быстро разрушилось.
Следующие дни были пыткой. Павел вернулся, но между ними повисла стена отчуждения. Он демонстративно уходил к матери каждый вечер, возвращался поздно. Галина Петровна, тем временем, развернула настоящую кампанию. Она названивала Павлу по десять раз на дню, жаловалась на здоровье, говорила, что Татьяна её убивает своим неуважением.
— Я вчера всю ночь не спала, — причитала она в трубку, и Павел включал громкую связь, явно желая, чтобы Татьяна слышала. — Сердце кольнуло. Думаю, вот умру, и некому будет даже воды подать. А могли бы жить вместе, дружной семьёй…
Татьяна молча собирала вещи на работу. Она понимала, что это манипуляция, но Павел верил каждому слову матери.
В пятницу произошёл переломный момент. Татьяна вернулась с работы и обнаружила дома не только Павла, но и Галину Петровну. Свекровь сидела на их кухне, пила чай из их чашек и выглядела как хозяйка положения.
— А, Татьяна, наконец-то, — сказала она тоном, каким встречают опоздавшую прислугу. — Мы тут с Пашенькой документы оформляем.
На столе лежали какие-то бумаги. Татьяна подошла ближе и почувствовала, как кровь отлила от лица. Это был предварительный договор купли-продажи их квартиры.
— Что это? — её голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.
— Я нашла покупателей, — гордо сообщила Галина Петровна. — Очень выгодная цена, даже выше рыночной. Осталось только твою подпись поставить.
Татьяна посмотрела на Павла. Он не встречался с ней взглядом, уткнувшись в телефон.
— Паша, ты согласился на это?
— Таня, давай без истерик, — пробормотал он. — Мама права, это разумное решение. Мы получим хорошие деньги, мама откроет салон, будем получать процент от прибыли…
— Процент от прибыли? — Татьяна не могла поверить в происходящее. — Паша, это наша квартира! Наш дом! Как ты мог?
