Звонок застал ее в прихожей. На пороге стоял белобрысый паренек с кипой бланков.
– Вам письмо. Заказное, – объявил он, застенчиво улыбаясь.
– Письмо? – удивилась Нина, взглянув на часы: начало восьмого. – Мне?
– Если вы Ненашева Нина Валерьевна, то вам, – уточнил паренек и снова улыбнулся.
– Ненашева, Ненашева, – забормотала девушка, соображая, что остановка через два квартала, и надо бежать сломя голову, иначе опоздаешь, и директриса Клавдия Васильевна, из-за непреходящей любви к нарядам ярко-синего цвета и вздорного нрава получившая у учеников прозвище Синее Пламя, съест живьем.
– Так что, – нервно спросил рассыльный. – Расписываться будем?
И он протянул какие-то бумаги, одновременно указывая пальцем, где надо расписаться. Руки его дрожали.
– Что с вами? – спросила Нина, к своему неудовольствию слыша за спиной хриплое и частое дыхание. Ну вот, опять. – Не волнуйтесь, пожалуйста, – сказала она, – эта собака… так… она не кусается.
Вместо ответа парень выхватил из рук девушки свою тетрадь и скатился по лестнице. Кажется, он все-таки испугался.
Нина попыталась сунуть конверт с письмом в карман, но не успела – его перехватила бдительная псина, и письмо в мгновенье ока исчезло в собачьей пасти.
Полупрозрачная огромная собака неопределенной пегой масти жевала.
– Слушай, а вдруг это что-то важное? Давай, почитаем, а? – и Нина протянула руку, ухватив за бумажный уголок, еще торчавший из огромной слюнявой пасти. Обычно такой номер не проходил. И на этот раз собака заворчала и быстренько растаяла в воздухе. Письмо она забрала с собой – в руке остался лишь маленький клочок.
– Ну, забыла я молока вчера купить… – проговорила Нина, отступая к двери. – Ну, просто забыла, понимаешь?
Вслед ей раздался знакомый грозный рык, после чего дверь захлопнулась с такой силой, что дрогнуло стекло в окне на лестничной площадке.
К остановке она подбежала, когда маленький скособоченный пазик уже отчаливал. Нинка рванула, опасно скользя по обледенелой тропе, и закинула ногу на плывущую подножку.
– Не дави, не дави, сам еле держусь, – заволновался дедок в потертой шубе.– Ну, чего прицепилась? – ворчал он, тесня ее локтем. – Не видишь, народу сколько? Давай, вытряхивайся, жди следующий.
– Дедуль, ну, нельзя мне, опаздываю я… – умоляюще прошептала девушка, и привычные слезы мгновенно закипели у нее на глазах. Плакса. Бабушка ее так и называет. Ну да, чуть что – и в тихие, какие-то заячьи рыдания.
Автобус вздрогнул на повороте и начал буксовать. Нинка с соседом вцепились друг в друга мертвой хваткой утопающих.
– Эй, передайте там, пускай дверь закроют, – крикнул кто-то вглубь, – Сейчас пассажиры вываливаться начнут! И сквозняк!
Где-то над ухом Нинки зашуршало, и металлический голос скучно сообщил:
– Заднюю дверь заклинило. Следующая остановка – улица Краматорская.
– Крематорская, – жизнерадостно подтвердил дед, дыша луком. – Дверь у них заклинило. У людей скалаторы и поезда в метрах бегают, а тут корыто корытом. Того гляди, опрокинется и кирдык!
– На этом ездить, сначала завещание написать надо, – полузадушенно подтвердили с верхней подножки из вороха шапок, капюшонов и платков. – Вот жизнь. Двадцать первый век на дворе.
Все шло как обычно. До Заводской автобус едва полз, скрипя и в самом деле грозя завалиться набок. На площади большая часть пассажиров вышла, топая затекшими ногами и дуя на озябшие руки. А до школы, где работала Нина, пути было еще с четверть часа.
Она плюхнулась на освободившееся место и стала смотреть на проплывающую за окном череду заснеженных многоэтажек.
…Когда Нина подбегала к школьному крыльцу, было уже две минуты девятого. Она взлетела по лестнице, на бегу раздеваясь. Первым был шестой «а»? Или «б»? Нет, у тех по средам. А сегодня… Черт, а что у нас сегодня?..
– Ниночка Валерьевна! – ласково улыбаясь, окликнула ее завуч, милейшая Марина Сергеевна. – Как удачно, что вы пораньше, – радовалась она. – С елкой так много хлопот. Представляете, оказывается, никто вчера не удосужился развесить фонарики, только достали из кладовой, с тем и бросили. Хорошо, хоть не подавили…
В спину как будто потянуло ледяным сквозняком. Маленькая заколка-черепашка на затылке показалась такой тяжелой, словно была сделана из камня. Нина стала медленно поворачиваться.
– Фонарики? – переспросила она. – Елка?
– …В костюме Деда Мороза не хватает пояса. Надо бы что-то придумать и еще найти подходящий мешок для подарков. Старый брали для соревнований на летней площадке… Да! Не могу найти микрофон…Вы не видели? Еще вчера искали вместе с Марчуком.
Нина тихо ахнула: «Да, ведь сегодня же елка!» И на последнем педсовете ей поручена роль Снежной Королевы. Надо же было сшить костюм, выучить роль… Как она могла забыть, башка дырявая! И девушка осела на стул, прижимая к себе сумку с планами. Вчера это была папка с поурочным планированием. А теперь – она заглянула – в сумке оказалось платье Снежной Королевы, сшитое, отглаженное и аккуратно сложенное. Несколько мгновений Нина разглядывала неожиданную находку. Ну, конечно, это бабушка, снова она ее выручила.
…Баба Зина умерла два года назад, скончалась от болезни сердца в районной больнице. А по возвращении с похорон, осунувшаяся от горя девушка обнаружила ее сидящей в любимом старом кресле. Сложив руки на коленях, бабушка смотрела на нее так же, как и всегда – строгими, но добрыми глазами.
…– Купи молока, будь любезна, – сказала бабушка, едва Нина открыла глаза, вынырнув из обморока.
