Ваня принялся дальше писать, но на долго его не хватило. Чай не помогал. Цифры плыли перед глазами, даже два плюс два сложить не мог, всё пять у него получалось. Он закрыл глаза и надавил пальцами на яблоки. Огненный вихрь закружился перед глазами. Он испугался и рывком поднялся с табуретки из-за чего голова закружилась, и он рухнул под стойку. На грохот прибежал Сергей Иванович. «Неужто напился? А нет,самогоном не пахнет. Перетрудился, — ужаснулся Сергей Иванович. – И этого в могилу сведу». Он перекрестился и закричал во всю глотку.
— Йосип! Степановна! Где вас черти носят, когда вы нужны. Йосип! Степановна! – повторил он.
«Никак обморок. Ух! Проблем не оберусь как узнаю, что я его загонял, да сухарями кормил. А если узнают? Что ж это я. Ну нет. Не могу я из-за него все потерять»
— Йосип! Степановна! – вопил он.
Через минуту зашел Йосип.
— Звали, барин? Что прикажете?
Йосип побледнел, глаза у него так и забегали. Они вынесли Ваню во двор и положили на сено.
— Воды холодной принеси и тряпок каких-то. Только не стираных, – добавил потом.
— Стой. – сказал Сергей Иванович и Йосип обернулся. – Где эта шельма? Куда пропала? Весь день её не видел.
— Не могу знать. Сам обыскался, – ответил Йосип и остался стоять на месте.
— Сергей Иванович, извольте, на водку, — когда очень хотелось, он позволял себе небывалую дерзость по отношению к хозяину, так как считал, что это его обязанность и нередко бывало, что без водки Йосип вообще отказывался работать.
— Хорошо, хорошо, — быстро проговорил Сергей Иванович. – Только иди уже.
Йосип засеял и уже через минуту пришёл с ведром холодной воды и тряпками.
Когда Сергей Иванович забрал тряпки из рук Йосипа, то он их не убрал, а сложил лодочкой и протянул хозяину чуть ли не в карман.
— Эх! На! – сказал барин и кинул пятак в траву.
Сергей Иванович обтер мокрой тряпкой лицо Вани, намочил волосы и рубаху. Через минуту Ваня очнулся и слабо проговорил.
— Очнулся, голубчик, а я-то уже самое худшее начал думать. Хотел было за врачом посылать.
«Наглая ложь» — сквозь мутный сон подумал Ваня.
– Заработался Ванечка, — продолжал он любезно, — Что ж ты себя не бережешь?
— А это кто? – спросил Ваня как бы, не замечая, что говорил Сергей Иванович и указал пальцем на Йосипа который стоял в том месте где упал пятак, – Что за женщина?
— Какая женщина? Дык это лакей мой Йосип. Не узнал?
— И вправду… он, – сказал Ваня присматриваясь.
— Да, да. Он, – с облегчением сказал Сергей Иванович. — Ну вот тебе уже и лучше.
— Сергей Иванович, разрешите, — влез Йосип. Он сгорал от желания потратить пятак, но боялся и шагу сделать без разрешения барина.
— Та иди уже! – нетерпеливо ответил барин.
Ваня встал и направился было в дом, но Сергей Иванович удержал его за руку.
— Куда это ты? Иди домой, коль дойдешь, а нет, догоняй Йосипа, он отвезет, — сказал Сергей Иванович, зная что Йосипа уже и след простыл. – А книжечку я сам заполню.
— Да, спасибо, – автоматически ответил Ваня, разворачиваясь, и пошел со двора.
«Странный он какой-то сегодня. Как бы чего с собой не сделал» — подумал барин.
Йосип пришел домой поздно, около двух пополуночи. Впрочем, после такой попойки он обычно засыпал где-то во дворе на сене или в сарае, а потом наутро Степановна будила его холодной водой. Он уже было прилег, но тут вдруг вспомнил, что не видел сегодня Дуняшки. Ему страшно захотелось пожелать ей спокойной ночи. Он прошел через лавочку в комнату старухи и увидел её очертания под одеялом. В комнате было темно и только кровать освещала луна, через квадратное окно. Он начал медленно красться, как кошка, которая собирается прыгнуть на воробья, но предательская половица заскрипела, и старуха зашевелилась под одеялом.
— Не спишь? – и не дождавшись ответа продолжил. — Это хорошо, а с другой стороны и плохо. Ночь на дворе, а ты не спишь. Может за меня беспокоилась? Ух! Бесстыдница. А я видел, как утром не свет не зоря ты ушла. Куда ходила то скажи, коль не секрет великий. А Дуняшка? Никак заснула?
Он подошел к кровати и аккуратно присел у её ног. Кровать прогнулась и опять произошло какое-то движение под одеялом.
«Не спит все-таки, — подумал Йосип, — Может обиделась? На что? Черт её знает»
— Погода чудесная, ни облачка, и луна волшебная, хоть на шабаш вылетай. Ха-ха-ха. А вот! Чуть с головы не вылетело. Сегодня Ваня в обморок упал, представляешь? А я-то, всего ему пол рюмки на целую кружку налил. Последняя была. Скребя сердцем отдавал. Последняя… Кто ж знал, что он такой слабый. Я вот в его возрасте… Степановна! – вдруг резко крикнул он и в тот же момент сжал свои сухие губы и втянул голову в плечи. – Дуняшка моя, ну что же ты молчишь, ни слова не говоришь, как будто язык у тебя отсох. Я вот что хотел тебе сказать, — по пьяни он часто и много хотел говорить, — а может ну его. То есть пусть работает на здоровье. Он парень не плохой, старается. До последней капли пота работает. Кстати про последние капли. У меня тут водка осталась, — он вытащил пляшку из кармана, — воот Парфений в долг отпустил. Может по одной и спать. А?
Предчувствуя водку, компанию и перспективу спать в кровати, а не на сене так возбудила его, что он не удержался и шлепнул в то место, где под одеялом, как ему казалось, было её мягкое место. Но под одеялом пряталась не старуха.
Пляшка упала на пол и откатилась на середину комнаты. Йосип тут же протрезвел и попятился; пока еще он был на ногах. Из-под одеяла поднялась высокая женщина в черном дырявом платье, с длинными худыми руками, как у мертвеца, и грязными волосами до пола. У Йосипа вспотел затылок, затряслись руки, по спине пробежала нервная дрожь, а глаза налились кровью, когда женщина откинула волосы и он увидел её лицо. Он пятился назад пока не наступил на бутылку и не рухнул на спину. Он все продолжал пятиться в угол, в котором стоял образ. Редкие волосы Йосипа стали дыбом, а он все пятился и пятился, словно хотел пройти сквозь стену. Судорожно перебирая руками, он дернул за рушник, и икона упала ему в руки. Одной рукой он протянул икону вперед, а другой начал креститься. Это лицо, которое Йосип теперь никогда не забудет, сколько бы не пил, было поражено кровавыми язвами и гангреной. На месте носа виднелись две косточки и чернота вокруг. Такая же черная дыра была и на левой щеке, сквозь которую виднелись кривые, желтые зубы. В один шаг она пересекла комнату, выхватила у Йосипа икону и разломала её в труху. Она истерически засмеялась, закатив черные глаза. Из глаз потекла кровь прямо в дыру на щеке. Её растрёпанные волосы занимали теперь всю комнату и медленно начали обвиваться вокруг предметов. Один локон схватил Йосипа и подтянул прямо под ведьму. На лицо ему начала капать кровь. Тут ведьма нагнулась и посмотрела прямо в лицо Йосипу. Казалось невозможным, но у Йосипа все же получилось. Он закрыл глаза и сжал зубы. Она резко дернула волосами и перевернула всю комнату вверх дном. Йосип продолжал отчаянно молится и вдруг все стихло. Он еще несколько минут боялся открыть глаза и читал молитву, теперь громко в голос, немного ободрившись тишине. Наконец-то он отрыл глаза и… О нет! Женщина никуда не пропала, она была тут же, все так же скрюченная над Йосипом, с открытым червивым ртом. Она только притаилась, но никуда не исчезла, даже с места не сдвинулась. Она начала колотить Йосипа по голове, по туловищу и по ногам; сразу везде. Сильные удары, как от кувалды, ломали ему кости; ногтями она исполосовала ему плоть. Тут Йосип начал харкать кровью и зубами. Женщина остановилась на секунду и, как-то даже театрально, со злой ухмылкой, наслаждаясь, подняла руку. Мышцы напряглись, вены вздулись и со всей силы она, как копьем, пробила ему ребра и ударила прямо в сердце.
Йосип с криком поднялся, не понимая где он и что происходит. Перед его глазами застыло изуродованное лицо женщины. И он побежал, но скоро спотыкнулся о ведро и упал в крапиву. Вся сорочка была мокрая от пота, а сердце выпрыгивало из груди. Только тут лежа в крапиве и ощущая легкое жжение на шее и щеке, он понял, что это был жуткий кошмар.
«Пусть Бог милует. Вот что значит напился до чертиков. Фух. – Думал Йосип пытаясь наконец отдышатся. – Паленая! – вдруг осенило его. – Ну Порфий зараза! Завтра ты за все заплатишь.»
Он выполз из крапивы и лег в траве. Что-то давило в боку. Он засунул руку в карман и вытянул пляшку. Посмотрел на нее с минуту, как бы решаясь, и выкинул в крапиву.
Утром его разбудила Степановна. Йосип на радостях обнял её чем вызвал недовольный взгляд. Он отрывисто и сбивчиво описал свой сон. Старуха тут же и обмякла, как услышала про женщину в черном. «Этот сумасшедший, понятное дело, но меня, меня то куда!» — думала старуха. Она не рассказала Йосипу, что не спала всю ночь, хоть и была пьяна. Крутилась, вставала для молитвы и опять ложилась, словно на острые гвозди. Жуткие образы появлялись перед глазами стоило их закрыть. И самым частым гостем в её снах была женщина в черном. Степановна выпила всю водку со своей заначки, но так и не заснула. В глазах двоилось, а голова ходила кругом, но образ женщины, как отдельная картинка, независящая от рассудка старухи, оставалась четкой.
Через пять дней Сергей Иванович ужаснулся, подводя свои финансовые траты за неделю. Он сам, лично, скрупулёзно заполнял таблицу, высчитывал и проверял, запершись у себя в кабинете. «Молоко, сыр, рыба, все это ерунда, гроша ломаного не стоит. Отработает. Но вот порошки. Порошки — это беда, это дорого. Нельзя ль без них обойтись? Ах, нет! Вениамин Валентинович давеча говорил, что нельзя. А может тогда…» — ломал он себе голову до поздней ночи пока, наконец, после полбутылки не решил твердо. Ваня останется здесь.
На следующее утро Сергей Иванович отправил Йосипа справится, как здоровье у Кирилла, а Ваню попросил покормить свиней. Ваня, сделав обычную похлебку и поставив варится, ушел кормить кур. Сергей Иванович прошел незаметно на кухню и «подсолил» варево, перемешал, чтобы растворилось, и так же незаметно ускользнул. Ванечка, ничего не подозревая, покормил свиней пересоленой кашей. К вечеру свиньи уже были очень нездоровы и Сергей Иванович во всеуслышание, чтобы и Степановна и Йосип и даже несколько соседей услышали, обвинил во всем Ваню. Утром свиньи подохли. «Ну все теперь он у меня в руках!» — ликовал Сергей Иванович. Ваня начал было протестовать, грозился уволиться, уйти. «Уйти? Но куда? – спрашивал он себя – Куда же я теперь уйду, когда все село знает. Ах! Что не говори, а ловко придумал. Ну и прохвост этот Сергей Иванович! Что же делать? Что? Из всех, правду знаю только я, и про тот вечер тоже. Степановна? Она никогда не станет на мою сторону, хоть убей. Никогда! А что если Йосип? Да разве он осмелится? Духу не хватит. Да и кто же, в конце концов, ему поверит. Ловко, однако! Кирилл бы поверил. Точно! Он этих двоих хорошо знает, и себя попинать не дает. Конечно… Но без толку. Все зря! Мария поверит, уж точно, она меня любит, а вот Никитична никогда. Еще и на его сторону станет, вместе будут на меня плевать. Чувствую, как недолюбливает она меня».
Ваня допоздна работал, поэтому лег во дворе вместе с Йосипом. В тревоге ложился он и закрыл глаза.
Ему приснилось море. Он капитан собственного корабля, а впереди бесконечная синева и свобода. Такая долгожданная, желанная и спасительная свобода! Солнце садилось, похожее на огромный огненный шар, а справа вместе с кораблем, плыла стая дельфинов, которая грациозно прыгала по волнам. Лёгкий ветер обдувает капитану лицо и трепещет волосы, матросы режутся в карты и обращаются к нему на Вы. Его слово закон на корабле. А впереди столько приключений: неизведанные острова, кабаки, битвы с туземцами, далекие страны, причудливые животные, охота, поиск кладов и возможно, русалки. И самое главное подальше отсюда! Только бы подальше отсюда! Подальше от Сергея Ивановича и лживой старухи, подальше от этого села с его обозлёнными жителями. От всех! Решительно от всех, даже от Марии.
