Сегодня в Дом-интернат для больных детей привезли мальчика.
На него было страшно смотреть. Его черты лица были правильны, даже красивы, но искажены мучительной судорогой болезни. Тело его, которое у мальчиков его возраста быстро растет и наливается мощью и красотой, было высушено, скручено. Густые сальные волосы, сильно отросшие и явно давно не стриженные, закрывали половину лица. Он был бледен и тощ, и только его то отсутствующий, то загорающийся интересом взгляд тускло-синих глаз выдавал в нем живое существо.
Молодая медсестра Марина смотрела на мальчика и с трудом сдерживала слезы. Ее сердце еще не очерствело от созерцания ежедневных страданий больных аутизмом, ДЦП, синдромом Дауна и другими ужасными болезнями, покинутых родными детей. «Болезнь всегда уродлива, — размышляла Марина, судорожно вздыхая и пряча взгляд от пронзительного и, как ей казалось, обвинительного взгляда мальчика. – Болезнь не дает развиться личности… Быть может, именно этот мальчик изменил бы мир… Придумал бы лекарство от рака и ДЦП, создал гармоничное, счастливое общество, преодолел скорость света… Однако он здесь, с исковерканной нервной системой и жизнью. Он никогда не придумает лекарство и не уничтожит ДЦП – ДЦП уничтожило его намного раньше».
Мальчика звали Иннокентий.
— Вы представить себе не можете, как я устала, — тихо и быстро говорила мать мальчика. От нее пахло застаревшим отчаянием и горем, усталостью, истощенностью и безразличием, и совсем-совсем немного – облегчением и зарождающимся счастьем. – Я за Кешей пятнадцать лет без отрыву… Он совсем ничего не понимает. Сидит целыми днями в коляске… Последнее время – кричит…по ночам. Как я Коленьку родила – тому два месяца уже стукнуло – так и кричит. Не могу я больше с ним…
Женщине было явно не больше сорока, однако горе значительно состарило ее. Лицо ее еще хранило остатки молодой, свежей прелести, и ее даже можно было бы назвать красавицей… Пока не заглянешь в ее глаза – тускло-синие, как у Кеши. Это был взгляд тысячелетней старухи, перенесшей столько страданий, сколько не выпало ни одному из живущих и живших на Земле.
Что может быть хуже, чем наблюдение за тем, как день за днем угасает твой ребенок? Только осознание того, что не можешь больше выносить собственное дитя, безнадежно больное и являющееся помехой на пути к личному спокойствию и счастью…
