– Бабка твоя того, ку-ку уже, — Володька громко рассмеялся и покрутил пальцем у виска.
– Это ты того уже! – закричала Ёлка и бросилась на мальчишку, вцепившись тому в волосы. – Да я тебя!
– Ку-ку, ку-ку! – прокричал он, вырвавшись и отбежав подальше. – И ты ку-ку! Кукушкина дочка! Ку-ку! Ку-ку! Кукушкина дочь!
Ёлка знала, что такое «кукушкина дочь» и почему её так прозвали, но бабушка всегда говорила, что врагу нужно улыбаться в лицо, поэтому девочка широко растянула губы, показав обидчику все свои зубы и вширь, и в рост, а затем высунула язык.
– Дура! – крикнул мальчик, потеряв интерес.
– Сам дурак! – Ёлка побежала со всех ног, с трудом сдерживая слёзы, что полились из зелёных глаз.
Скрывшись за поворотом, девочка остановилась. Плакать больше не хотелось, да и до лавки оставалось совсем немного. Улыбнувшись, поправила теплую кофточку, отряхнула штаны, и, гордо приподняв подбородок, как учила бабушка, медленно пошла по дороге, осторожно ступая, словно в новых кроссовках.
Домой она вошла неслышно, прижимая пакет молока к груди. Ёлка умела открывать и калитку, и входную дверь без скрипа. Пройдя на кухню, прислушалась к тишине. Ни бабушки, ни отца не было. Бельё аккуратной стопкой лежало на табуретке в прихожей.
Ёлка на цыпочка прокралась в гостиную, воображая призраков, попрятавшихся по углам. Услышав голоса, девочка залезла в высокий шкаф, тихо хихикая. Раздались шаги отца, уверенные, размашистые и тяжелые. Вслед за ним в комнату вошла бабушка, шаркая теплыми мягкими тапочками.
Ёлка прильнула к замочной щели.
– Слушай, Игорёк, ты это, приводи уже Галину что ли! — сказала баба Аня, присев на край старенького дивана. – Все уж знают. Не, ты не подумай, — затараторила она, – я не против. Молодой ты да, как говорят, в самом расцвете, понимаю. Да и баба тебе нужна. Стыдно по углам зажиматься, я к тому.
– Знают, говоришь, — вздохнул мужчина, опустив глаза. – Пусть знают. Этим лишь бы сплетни собирать, а вести в дом я никого не собираюсь. Ты, баб Ань, не переживай.
– Да и я не переживаю, — забормотала женщина, быстро, словно торопясь куда-то. — Да и Ленке мать будет, какая никакая, раз родная такой… – женщина похлопала себя по губам, — дрянью оказалась. Тьфу ты!
– Не надо ей мамки никакой, — перебил мужчина, резко встав. – Сам с мачехой рос, знаю, как они детей чужих любят. Не надо. – Подойдя к окну, принялся теребить занавеску. — Я ж Ленку люблю, ты не подумай. Да, бывает, ругаю да прикрикиваю, но это ж так… А на болтовню ты эту не обращай внимания. Нет ничего такого, не переживай.
