— У отца там даже печурка стояла, но мы ее разжигать днем не будем, чтобы дым не было видно.
— А здесь просторно, — спускаясь вниз, заметила Лида.
— Отец мой был мужиком с золотыми руками, эту землянку месяц рыл. Иногда уходил сюда дня на три, мать часто с ним ругалась, да и свекровь моя от радости не плясала, что папа ее мужа баламутил и они тут горилку пили.
— А отчего твой папа умер? — спросила Лида.
— Вроде бы опытный рыбак, но.. в конце сорокового под лед ушел.. — печально ответила Прасковья.
— Прости, что спросила.
— Ничего, Лидочка. Зато смотри, какое наследство нам папа оставил… В углу ваялись отсыревшие спички и комок соли, там же нашелся кулек пшена, правда, уже с червями.
— Соль нам пригодится, не знаем, сколько тут времени проведем.
— А если Миша сюда придет?
— Давай думать о хорошем, — ответила Паша, но сама этого боялась. Хотя и хранила все же в сердце надежду, что муж позволит ей спастись. И вдруг раздались голоса. Лида испуганно вскрикнула и прижала к себе детей, отойдя в угол. Паша схватилась за нож и встала посреди землянки. Но тут же облегченно выдохнула, увидев, что в нее входят мать и две сестры — Лена и Таня, а за ними трое племянников: сын Лены Макар, 12 лет от роду, и дети Татьяны — пятилетняя Машенька и трехлетний Семен.
— Здравствуйте, мама, Таня и Лена.. — тихо произнесла Паша.
— И тебе не хворать, — проворчала мама. — Что же ты от своего муженька-полицая сбегла? Неужто в обиду бы дал?
— Не муж он мне больше. Это не мой Мишенька, которого я любила, — горькие слезы текли по лицу Прасковьи.
— Спасибо, что предупредила, — нахмурилась Лена. — Но что будет с другими?
— Я не знаю, — прошептала Паша. — Но я не в силах всех спасти. Я и сейчас не уверена, что Миша сюда не придет. Но это наш единственный шанс спастись. было бы лето, в лесах бы попрятались, да в плавнях. **** Три дня женщины провели в страхе и в холоде. Экономили каждую крошку еды, в основном, отдавая ее детям, а сами терпели голод. Печь разжигали только ночью, но и с этим были проблемы, потому что дрова и хворост были сырыми.
За эти три дня в этих условиях Паша смогла примириться с родными, они поняли, что их дочь и сестра не поддерживала мужа, что сама от него страдала.
— Что делать дальше будешь? — спросила ее как-то Лена, сидя рядом с ней.
— Я не знаю, — покачала головой Прасковья.— Только бы детей спасти, а остальное.. Как-нибудь, даст Бог. А где Макар?
— Вроде как за хворостом ушел, — нахмурилась Лена. — Да что-то задерживается. Лена подскочила и выбежала из землянки. Она огляделась, но Макара не было видно. Вглядываясь в посадку, она пыталась углядеть своего сына, но его не было. Следов вокруг землянки было полно, поэтому Елена отправилась к посадке, зовя Макара.
Он будто вынырнул из ниоткуда, очутившись рядом с ней. Глаза его сияли от радости.
— Где ты был? — грозно спросила она, нахмурив брови.
— В станицу ходил! — ответил мальчишка и тут же вскрикнул от боли, потому что Лена ухватила его за ухо.
— Ты совсем ополоумел?
— Мама, так я же на разведку ходил, — гордо ответил он, едва Лена отпустила его ухо.
— И что ты там разведал, разведчик?
— А то! Фрицев в селе нет! Наши там ходят.
— Это правда? Правду ты сказал? — не поверила Лена.
— Правду, матушка, правду. А ты меня за ухо! — обиделся мальчонка.
— А все равно за дело. А если бы там наших не было? Болтался бы на виселице и хвост за собой привел бы! Пошли, нашим скажем. Лена быстрым шагом отправилась к землянке, за ней едва поспевал шмыгающий носом от обиды Макар. Он-то думал, его как героя встретят, а вместо этого мать уши надрала. Вскоре Лидия, Прасковья и ее мать с сестрами двигались в сторону своей родной небольшой станички, ведя за руки детей. Они не верили, что все страшное осталось позади.
Но так и было. Правда, увиденное их не обрадовало — они узнали, что многих молодых женщин угнали в плен, Вани, Игната и Михаила не было нигде видно.
— Дай Бог, чтобы их успели арестовать!— перекрестилась мать Прасковьи Варвара. Был уже вечер, детей накормили и уложили спать, Лена, Татьяна и Варвара разошлись по своим хатам.
— Утром нас вызовут в сельский совет, — глядя на узор в окне, произнесла Прасковья. — Лида, я знаю, что меня арестуют из-за мужа, но бегать и прятаться всю жизнь я не стану. А ты живи здесь сколько хочешь, можешь платья мои себе забрать, мне они в лагерях будут ни к чему.
— Ты что? Ты что такое говоришь? — Лида опустилась перед ней на колени. — Да я с тобой пойду, я все расскажу, все как было! И что спасла ты нас, и что мужа не поддерживала.
Прасковья лишь рассмеялась наивности Лиды.
— Все будет хорошо, — Лида успокоила свою подругу. — Сейчас натопим печь, ополоснемся, смоем с себя все дурное. А завтра будет новый день, и все решится. Я в сарай за дровами сейчас схожу.
— Не надо, я сама, — махнула рукой Прасковья.
Она встала и пошла в сарай. Набирая дрова, складывая их на согнутой руке, Паша вдруг услышала тихий голос:
От страха и неожиданности она выронила дрова из рук. Это был Миша, который спрятался в погребе сарая.
Потянув за кольцо, она подняла деревянную крышку и увидела мужа. Тот на нее смотрел с отчаянием.
— Что ты здесь делаешь?
— Ты одна? — спросил он и Прасковья кивнула.
Миша быстро поставил лестницу и поднялся наверх, озираясь по сторонам.
— Что ты здесь делаешь?
— Прятался. Сперва от немцев, а после от наших. Вы ведь убежали, за мной охота началась, потому что я должен был сдать по списку еще трех женщин с детьми — Лиду, Таню и Лену. Тебя и тещу было разрешено не трогать, я сказал, что Варвара Ефимовна с сердцем мается, не доедет до Германии, вот они и махнули рукой на нее. А вот за Ленку, Таню и Лиду с меня спросить могли, я это знал и, когда не смог найти, понял, что ты догадалась обо всем и предупредила их.
