— Что же ты за нами не пришел? Али не понял, где мы?
— Понял… Но не пришел. Если бы я пошел с отрядом, то и тебя могли за компанию прихватить. Вот и сам спрятался. А уж как наши пришли, то и вовсе сидел тут тише воды и ниже травы. Но они прошли по двору, в хату и сарай заглянули, да и ушли. Пашка, есть что пожрать? Голоден я, сутки не ел?
— Есть, мы с Лидкой каши наварили. Иди вперед. Едва Михаил развернулся и сделал шаг к двери сарая, как Прасковья, схватив с верстака бутыль, стоявший здесь пустым и покрытым пылью, опустила его с размаху на голову мужа. Затем, пока он не успел прийти в себя, стащила с рейки веревку и связала Мишу. Она связывала его руки и ноги, а сама рыдала. В ней боролись разные чувства. Когда-то она любила этого человека, но теперь это не тот Миша, это враг… Человек, сломавший много жизней. Человек, который десятки раз наводил курок на невинных.
Забежав в хату, она крикнула Лидии, чтобы та бежала в сельсовет и попросила кого-нибудь из красноармейцев прийти сюда за полицаем. Миша очнулся, стал уговаривать жену отпустить его, развязать, вспоминал, как
были они счастливы, но Прасковья зажала уши руками, чтобы не слышать его. И сидела так, пока не вошли двое ребят в форме… ****
— Значит, вы отказываетесь от мужа? — спросил ее капитан.
— Отказываюсь, — кивнула Прасковья. — Давно от него отказалась.
— Но жить с ним продолжили, — прищурив глаз, произнес капитан.
— А что мне было делать? За Сашку с Лешкой боялась. Кабы порешила его, так сразу бы за нами пришли. Ведь не жалеют никого, ни женщин, ни детей. Что теперь со мной будет? — тихо спросила она. Товарищ капитан посмотрел на нее внимательно, затем произнес:
— Ступайте домой. Прасковья встала и осторожно пошла к выходу из сельского совета. И вдруг услышала вслед:
— Спасибо за то, что проявили гражданскую сознательность. Она лишь кивнула, открыла дверь и быстро выбежала, чтобы товарищ капитан не увидел ее слез.
А вернувшись домой, она вошла в сарай и спустилась в погреб. Там, в одном из узелков, которые приготовил Михаил, она нашла кулон и обручальное кольцо Лиды. Она понимала, зачем он заставил женщину их отдать — хотел в ту ночь сбежать, а потом продать эти украшения, чтобы у них были хоть какие-то деньги. Только не ожидал он, что Прасковья выберет Лиду с детьми, а не его. **** Прошло больше года, наступила весна 1944 . Прасковью никто не арестовывал, хотя первые два месяца вызывали на допросы, а потом ее мужу дали вышку.
И хотя ее ни в чем не обвиняли, но она чувствовала настроение жителей станицы. Она знала, что ее за глаза называют женой полицая.
— Мы в Ленинград уезжаем, — как-то вернувшись домой, сказала Лида. — Город освобожден, надо его заново строить.
— Тебе так хочется уехать? — спросила Паша.
— Да, — ответила Лида. — Здесь я в приживалках, а там… Если дом не разрушили, у меня есть квартира, целых две комнаты. Там я вернусь на свою работу, буду дальше шить в ателье.
— Мне будет не хватать тебя, — грустно ответила Прасковья. — Ты единственная моя подруга осталась, остальные отвернулись от меня. Даже сестры, хоть и не подают вида, но все же не так дружны со мной, как раньше.
— А почему бы тебе не поехать со мной? — задумчиво спросила Лида. — А правда? Что тебя здесь держит?
— Колхоз, — улыбнулась Прасковья. — Думаешь, нам, местным жителям так легко уехать?
— Это мы решим!— улыбнулась Лида. **** Через несколько дней Прасковья, Лида и Саша с Алешкой покидали станицу, отправляясь в район, чтобы на вокзале сесть в поезд.
— Как ты уговорила председателя? — все допытывала ее Паша. — Он ведь не хотел меня отпускать.
— Ну уговорила, чего сложного? Объяснила, что в Ленинграде сейчас большая стройка и руки нужны.
— И все же, не поверю, что просто так, — сомневалась Паша.
Лида лишь пожала плечами. Они ехали в поезде и тихо разговаривали под шум колес.
— Прикрой меня, я переоденусь, — попросила Лида. — Спать уже охота. Взяв в руки простыню, вытащенную из узелка, Паша встала на проходе. Лида переодевалась, а Паша вдруг поняла, что не так в ее подруге.
— Где твой кулон и где твое кольцо? С тех пор, как я тебе их отдала, ты не снимала украшения.
— Потеряла, — ответила Лида, застегивая ворот рубашки.
Прасковья опустила простыню и посмотрела на подругу.
— Ты не могла сразу и кольцо и кулон потерять. Скажи правду. Лида тяжело вздохнула и опустилась на полку.
— Ну председателю отдала. А чего? Ради тебя я тоже могу чем-то пожертвовать.
— Ты с ума сошла? — ахнула Прасковья. — Это же память о бабушке и о муже!
— Я память о них в сердце сберегу. А это всего лишь побрякушки. Давай спать, Паша. Умаялась я за сегодня. ЭПИЛОГ Дом Лиды был разрушен, но им дали две комнаты в коммуналке. Лида и Прасковья работали на стройке, а Саша и Алексей ходили в школу. В 1947 году Прасковья пошла работать на хлебозавод, а Лида в ателье. Прасковья откладывала рубли с каждой своей зарплаты и когда в 1948 году Лида выходила замуж за бывшего фронтовика Савелия, она подарила ей колечко с маленьким камушком и кулончик. Да, хоть по стоимости и размерам они были меньше, но все же Прасковья считала себя обязанной хотя бы так вернуть Лиде долг. Подруга и не хотела их принимать, но Прасковья настояла, что это свадебный подарок.
А через полгода после подруги и Прасковья вышла замуж за пекаря Сергея, работающего с ней в цеху. Сергею она родила двоих детей.
Хоть и жили они теперь порознь, но до самой старости, пока смерть не разлучила их, Прасковья и Лида были самыми близкими подругами.
