Даше всегда было невероятно сложно жить в её семье. Она была одной из восьми детей. Мать в ту пору состояла в браке с четвёртым по счёту мужем, моложе её на десять лет. Василий любил выпить, походить барином, покричать на детей: как на своих, так и на Тониных от предыдущих браков. А своих Василий с Тоней уже успели сотворить двоих: мальчика и девочку. Даша молила Бога, чтобы мать остановилась! В семье она была третьей по счёту. Мать на старших дочерей старалась переложить всю домашнюю работу и возню с младшими. Девочке было так страшно и тошно жить так, как они жили, и она очень хотела вырваться из этого всего. Непонимание матерью Дашиных стремлений и целей ранило ещё больнее бедности и непрерывного шума в доме.
— Опять уселась за книжки свои! – кричала мать. – Помоги мне, бессовестная! Видишь – не успеваю одна с двумя мелкими. Одень Машку, или посуду помой, или сделай хоть что-нибудь полезное!
— Да нафига оно надо? Вон, Толик, до пятого класса доучился, и хватит. Работает, родителям помогает. Думает о семье. А ты чего? О себе только.
Даша, аккуратно вкладывая закладку в учебник, убирала его от греха подальше, и шла помогать матери. Да, она думала о себе! Она хотела вырасти, выучиться и стать успешной. Не жить вот так! Одевая вертлявую Машку, Даша думала: да почему?! За что? Она-то ведь её не рожала!
Василий всегда был на стороне жены – ещё бы. Он никогда толком больше недели нигде не работал. Скажи слово против, и Тоня на водку не даст. А водка помогала ему решить внутри себя сложные философские вопросы. Ну, и вообще: выпьешь, и дети не так раздражают. Денег в семье всегда катастрофически не хватало, но Вася раз в неделю неизменно был изрядно подшофе.
— Я не пойду в лосинах в магазин! – дикие визги брата Славы неслись из коридора. – Они синие! Меня пацаны побьют! Пусть Дашка идёт.
Дашино сердце сжималось. Сейчас её снова оторвут от учёбы и погонят в магазин. Как можно так жить? Ну, вот как? Подневольная Даша делала всё, что велит мать, а ночью сидела с фонариком под столом и училась, училась, училась. До кровавых пятен в глазах.
Утром был экзамен. Но когда она с трудом продрала глаза, Лиля прихорашивалась перед зеркалом. Сестра была на год старше, у них с Дашей был один отец. Где он был, они, правда, не знали.
— Ты что, взяла колготки?! — с ужасом спросила Даша.
— Да. Кто первый встал, тот в колготках в школу идёт. – сострила Лиля.
— Да ты… ты не пойдёшь в школу! Ты с Митькой гулять пойдёшь. А у меня экзамен. Отдай! – заорала Даша, её трясло.
— Что тут у вас? – сунулась в комнату Тоня.
— Она колготки взяла! А мне надо.
— Ну, надень мои. – пожала плечами мать.
— Твои мне велики на четыре размера!
Лиля посмеивалась, наводя последние штрихи на лице.
— Да она даже в школу не пойдёт! Пусть отдаст.
Тоня только рукой махнула и вышла. Василий звал её из кухни пьяненьким голосом.
— Ах ты, гадина! Крыса! – прошипела Лиля и, подскочив, дернула Дашу за волосы. – Ты стучать ещё на меня тут будешь?
— Да ей плевать! – выкрикнула Даша. – Ты не видишь – ей плевать!
— Мне тоже! – заявила сестра и ушла в колготках.
Даша глянула на часы и ужаснулась. Она отыскала те самые синие лосины, которые не хотел надевать-позориться Слава – кто вообще и для чего их купил? – и побежала в школу в таком клоунском виде, сжимаясь от тревоги.
