— Мать в больнице. У неё была эта… как её… короче, чуть не померла от д и а б е т а.
— Д и а б е т и ч е к а я к о м а?
— Во. Точно. А ты, сестрица, смотрю, взлетела высоко. Не зря штаны за книжками просиживала.
Штаны… у них всю жизнь с Лилькой всё было на двоих. Колготки, платья. Штаны. И отец, которого они даже не помнили.
— Так. И что от меня надо? Денег?
— Не. Её забирать надо. Сказали, что одной опасно. Нужно к кому-то.
— Лиль, так забери. В чём дело?
— Ну… просто мой Володька с ней в контрах.
— Погоди… почему одной? А Вася?
— Мать, ты чет ваще закопалась тут в своих бумажках. Вася-то помер. Ты ж сама денег на похороны давала.
Точно. Кто-то из многочисленных братьев и сестёр и правда брал деньги на похороны отчима. Она уже и забыла. Даша предпочитала не помнить о них, откупаться деньгами. А они… снова её достали.
— И что? Ещё шесть человек, и некому маму забрать?
Лиля вздохнула и рассказала, что они не хотели Дашу беспокоить по пустякам. Мама заболела довольно давно, и её уже брали к себе все, кто мог, начиная со старшего брата, Толяна. И никто долго не выдержал. Ни материного характера, ни ухода за больным человеком.
— Там диета одна чего стоит. Опять же, от курева ей плохо, а она вечно лезет курить.
— Ясно. И чего ты от меня хочешь?
— Теперь ты забирай. Всё по-честному. Все уже попробовали.
— Ладно. Я поняла. Пока.
И Даша потянула к себе дело.
Лиля встала со стула, но не уходила. Даша вздохнула и полезла в кошелек. Там лежало четыре тысячи. Она выгребла всё и протянула Лиле. Сестрица повеселела и выскочила из кабинета. Через минуту вошла Вера и принесла кофе. Она знала, что когда шефиня на нервах – ей хочется кофеина. А встреча с родственницей явно была из разряда нервных.
— Спасибо. – сказала Даша, не глядя взяв чашку.
— А это правда ваша сестра?
— Я тебя уволю. – пригрозила Даша, и Вера исчезла из кабинета.
Мать после смерти Васи и правда стала невыносимой. Неудивительно, что от неё все отказались. И была-то тяжелой, а теперь…
— Васю убили. – проплакала она.
Даша округлила глаза.
— Поди знай. Просто так с балконов не падают. Ты юрист, вот и разберись.
— Я адвокат. Может, лучше лекарство выпьем?
— Нет. Лучше покурим.
— Глупости! От чего нельзя? Умру? Так и хорошо. За Васенькой следом уйду, бедная я несчастная, восьмерых родила, ни от кого добра не видела.
«А мы-то видели от тебя добро?» — подумала Даша, и наняла матери сиделку на рабочий день. Вечером возилась с ней сама. Уговаривала себя: «Это твоя мать. Это твоя мать!». Ненависть и обида боролись в ней с любовью к самому родному человеку. Даша не помнила этой любви, но знала: где-то внутри это должно быть. Не может не быть!
Мать стала немного спокойнее через пару месяцев. И слава Богу – подумала Даша. Не так страшен чёрт, как его малюют.
— А у меня ведь юбилей. – как-то пожаловалась мать – Шестьдесят пять лет.
— Ну, это не прям такой круглый юбилей. Не семьдесят же. – ответила Даша, жуя хлебец.
— Дашка, а тебе ж тридцать пять уже. Чего ты не замужем? Деточек тебе неохота разве?
Даша положила хлебец на тарелку и театрально перекрестилась.
— Недобрая ты. – надулась мать. – А семидесяти мне, может, уже и не будет. Сама всё понимаешь.
Даша внимательно посмотрела на поникшую женщину. Это была её мать. Вряд ли с этим что-то можно было поделать.
— И чего ты хочешь, мам? Не ресторан, надеюсь?
