Марина почувствовала, как внутри неё поднимается волна ярости.
— Вы прекрасно знали, что мы рассчитываем на эту квартиру! Вы сами намекали на это сотни раз! «Вот умру, всё вам достанется», «Заботьтесь обо мне, не забудете»! И всё это время вы нас обманывали!
Тамара Петровна величественно опустилась в кресло.
— Я никого не обманывала. Я просто приняла разумное решение. Ольга — тоже моя дочь, и она имеет право на часть наследства.
— Часть? — взорвалась Марина. — Она получила всё! Всю квартиру! А мы что получили? Право и дальше бесплатно обслуживать вас?
— Марина! — Дмитрий попытался остановить жену, но она уже не могла сдержаться.
— Нет, Дима, хватит! Я больше не буду молчать! Тамара Петровна, вы поступили подло. Вы использовали нашу доброту, нашу порядочность. Вы манипулировали нами все эти годы!
Свекровь холодно улыбнулась.
— Какие громкие слова. Манипулировала… Использовала… А что, разве я вас заставляла? Разве я просила меня к вам переселить? Это вы сами предложили, когда я сломала ногу. Я даже сопротивлялась поначалу, помните?
Это была правда, и от этого становилось ещё обиднее. Действительно, три года назад, когда Тамара Петровна упала и сломала шейку бедра, именно Дмитрий настоял, чтобы мать переехала к ним. Марина тогда согласилась, считая это временной мерой. Но временное, как известно, часто становится постоянным.
— Знаете что, — Марина выпрямилась и посмотрела свекрови прямо в глаза. — Раз вы так прекрасно всё продумали, раз у вас есть дочь Ольга, которой вы доверили своё имущество, то пусть она теперь и заботится о вас. Собирайте вещи. Завтра же переезжаете к ней.
Тамара Петровна побледнела. Впервые за все годы Марина увидела в её глазах растерянность.
— Что? Вы не можете… Дима, скажи ей!
Дмитрий молчал, глядя в пол. Он чувствовал себя преданным. Не столько из-за квартиры, сколько из-за того, что мать не посчитала нужным даже предупредить его о своём решении.
— Дима! — голос Тамары Петровны стал требовательным. — Ты же мой сын! Ты не позволишь ей так со мной поступить!
Дмитрий поднял голову. В его глазах читалась боль.
— Мама, почему ты не сказала мне? Почему не обсудила? Я бы понял, если бы ты хотела дать Ольге часть. Но всю квартиру? И втайне от нас?
— Я не обязана с вами советоваться! — огрызнулась Тамара Петровна, но в её голосе уже не было прежней уверенности.
— Нет, не обязаны, — согласилась Марина. — Как и мы не обязаны дальше о вас заботиться. У вас есть квартира… ой, простите, была квартира. Теперь у Ольги есть квартира. Вот пусть новая владелица недвижимости и предоставит вам кров.
— Она не сможет! У неё маленькая квартира, там её семья, дети…
— А у нас что, пятикомнатные хоромы? — Марина развела руками. — У нас двушка, если вы забыли. И наш сын спит в гостиной на раскладном диване уже три года, потому что его комнату занимаете вы!
Тамара Петровна встала, опираясь на трость. Её руки дрожали.
— Это жестоко! Вы выгоняете пожилого человека на улицу!
— Мы никого не выгоняем, — спокойно ответила Марина. — Мы просто предлагаем вам обратиться за помощью к той, кому вы доверили своё имущество. Это логично, не правда ли?
Свекровь повернулась к сыну.
— Дима, неужели ты допустишь это?
Дмитрий встал и подошёл к матери.
— Мама, ты сделала свой выбор. Ты выбрала Ольгу. Я не обижаюсь, это твоё право. Но и мы имеем право на свою жизнь. Марина права — если ты считаешь Ольгу более достойной твоего наследства, то справедливо, чтобы она взяла на себя и заботу о тебе.
— Но она живёт в другом городе!
— Переезжай к ней. Или пусть она переезжает сюда, в твою бывшую квартиру. Места там достаточно.
Тамара Петровна смотрела на сына, словно видела его впервые.
— Ты… ты отказываешься от родной матери?
— Нет, мама. Это ты отказалась от нас. Когда решила, что мы недостойны твоего доверия. Когда решила нас обмануть.
— Я никого не обманывала!
— Ты сказала Ольге о дарственной?
