«Жить хочу» — сказал Андрей, не скрывая своей тревоги о здоровье, и впервые ощутил поддержку дочери в трудный момент

Андрей, пятьдесят четыре года, инженер в небольшом проектном бюро, сидел в кабинете кардиолога, ощущая прохладный сквозняк от окна и неотступную тяжесть в груди. Пальцы лежали на коленях — крепкие, потемневшие от многолетнего труда, сейчас они нервно теребили край свитера. Врач спокойно и уверенно объясняла: «Вам необходимо радикально пересмотреть питание. Соль — минимум, сахара и жареного избегать. Больше овощей, рыбы. Каждый день — лёгкая физическая активность. Это не прихоть — это ваше сердце». Андрей кивал, чувствуя в запахе кабинета резкую аптечную нотку и ловя себя на мысли: а как это — не купить по дороге домой привычную сдобу?

На улице уже сгущались сумерки — короткий зимний день уходил быстро. Андрей зябко кутается в шарф, шаги скользят по обледенелому тротуару. Мороз щиплет кожу, из открытой двери подъезда тянет сыростью и снегом. Он думает о том, что сказать жене и дочери: дома давно обсуждают его давление, но теперь всё стало официально — предписание врача на бумаге, никаких исключений.

В квартире тепло, радиаторы потрескивают, а из кухни доносится запах тушёных овощей. Жена встречает Андрея взглядом: тревожным, но не укоряющим. Она молча наливает ему чашку чая и ставит рядом тарелку с салатом — без соли и масла. Дочь появится позже после занятий в университете; у неё всегда особый взгляд — прямой и внимательный. Андрею хочется отшутиться или сделать вид, будто ничего не произошло, но слова врача звучат всё громче.

Вечер проходит привычно: телевизор гудит новостями, жена что-то шепчет по телефону, прижимая трубку к подушке. Андрей берёт книжку и кладёт её обратно, не дочитав страницу: мысли путаются. От сигнала телефона вздрагивает — дочь пишет в семейный чат: «Папа, всё хорошо? Не забудь про воду!» Он улыбается этой заботе и чувствует лёгкое тепло внутри.

Первый ужин по-новому даётся непросто. На столе парят овощи, рыба на пару кажется пресной и чужой после привычной котлеты с картошкой. Вкус резко отличается: во рту ощущается только мягкая горечь укропа и кислинка лимона. Глотая кусок за куском, Андрей старается не показывать раздражения. Жена замечает его гримасы и мягко говорит: «Можно попробовать другие специи… Главное — мы вместе справимся». Но внутри у него бродит недовольство и какое-то стеснение.

Позже он роется в шкафу над холодильником, привычно ищет запасные сладости — пусто. Дочь заметила ещё неделю назад: все запретные вкусности убраны или выброшены. Андрею становится неловко за свою детскую тягу к сладкому; он вспоминает слова врача о вреде сахара для сосудов и надеется выдержать хотя бы неделю без срывов.

Вечером появляется дочь — её голос слегка дрожит после холода улицы: «Папа, расскажи честно: страшно?» Андрей пожимает плечами и отмахивается: «Жить хочу», — говорит он тихо и впервые замечает сочувственный взгляд дочери без тени укоризны.