— Эх, Наташенька. Тяжело тебе. Но знаешь, иногда лучше одной, чем с маменькиным сынком.
— Любовь любовью, а жизнь прожить — не поле перейти. Если он не может отстоять вашу семью сейчас, что будет дальше?
Я не знала, что ответить. Мама была права, но сердце не хотело этого признавать.
Андрей вернулся через четыре часа. Выглядел измотанным.
— Ну как? — спросила я.
Он сел рядом со мной на матрас.
— Мама плакала. Папа кричал. Сказали, что я неблагодарный. Что они столько в меня вложили, а я…
Андрей глубоко вздохнул.
— Я сказал им, что мы остаёмся здесь. В нашей квартире.
Я не поверила своим ушам.
— Да. Сказал, что люблю их, но у меня теперь своя семья. И если они не могут это принять — их право.
Я обняла его, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
— Пусть оставят себе. Или кошкам завещают. Мне всё равно.
— Да, не всё равно. Но ты права — нельзя жить под дамокловым мечом шантажа. Сегодня квартира, завтра дети, послезавтра — что-то ещё.
Мы сидели, обнявшись, на матрасе в пустой комнате. Нашей комнате.
— Они придут в себя, — сказала я. — Увидишь, через месяц-другой позвонят.
— Может быть. А может, и нет. Мама упрямая.
— Ты весь в неё, — улыбнулась я.
— Надеюсь, не во всём.
Вечером мы заказали пиццу и ели её прямо из коробки, сидя на полу. Квартира была пустая, необжитая, но уже наша. По-настоящему наша.
— Знаешь, — сказал Андрей, — может, оно и к лучшему. Начнём с чистого листа. Без оглядки на родителей.
— Знаю. Но мы справимся.
За окном начинался дождь. Капли барабанили по стеклу, создавая уютный фон. Мы лежали на матрасе, планируя, какую мебель купим, какие обои поклеим, где поставим ёлку на Новый год.
Телефон Андрея зазвонил. Он посмотрел на экран.
Он покачал головой, отклонил вызов.
— Не сегодня. Сегодня — только мы.
Прошёл месяц. Мы обустроили квартиру — купили мебель, сделали косметический ремонт. Лариса Павловна больше не звонила. Андрей иногда грустил, глядя на фотографию родителей, но не жалел о своём решении.
А потом случилось неожиданное. Позвонил свёкр.
— Наташа? Это Павел Сергеевич. Можно Андрея?
Я передала трубку мужу. Они говорили недолго.
— Папа хочет встретиться, — сказал Андрей, отключившись. — Без мамы. Говорит, есть важный разговор.
Они встретились в кафе. Павел Сергеевич, всегда молчаливый и находящийся в тени жены, вдруг заговорил:
— Сынок, я горжусь тобой. Наконец-то ты поступил как мужчина.
— Твоя мама… Я люблю её, но она иногда перегибает палку. Всегда перегибала. С тобой, со мной. Я не смог ей противостоять, а ты смог. Молодец.
Он протянул Андрею конверт.
— Это вам на обустройство. Немного, но что смог отложить втайне от мамы.
— Надо. И ещё. Я поговорю с ней. Не обещаю, что сразу, но… Она придёт в себя. Она любит тебя, просто не умеет отпускать.
Когда Андрей рассказал мне об этом разговоре, я не могла поверить.
— Твой отец заступился за нас?
— Похоже на то. Первый раз в жизни пошёл против мамы.
Прошло ещё два месяца. Мы жили своей жизнью, работали, обустраивали квартиру. И вот однажды раздался звонок в дверь. За порогом стояла Лариса Павловна. Одна, без своей обычной уверенности. Выглядела она постаревшей и уставшей.
Мы молча посторонились. Свекровь прошла в комнату, огляделась.
— Хорошо у вас. Уютно.
— Спасибо, — ответила я.
— Я… Я пришла извиниться. Павел сказал, что я была неправа. И он прав. Я просто… Мне трудно отпустить сына. Он всё, что у меня есть.
— У вас есть муж, — напомнил Андрей.
— Да. Но с тобой по-другому. Ты — моя кровь, моя жизнь. Я так боялась тебя потерять, что чуть не потеряла по-настоящему.
— Простите меня. Обоих. Я попробую… Попробую научиться быть просто мамой и свекровью. Не командиром.
— Мам, мы тебя любим. Просто дай нам жить своей жизнью.
— Постараюсь. Честно, постараюсь.
Она повернулась ко мне.
— Наташа, я знаю, я много говорила гадостей. Не от злости — от страха. Страха, что сын выберет жену и забудет мать. Глупый страх.
— Лариса Павловна, никто никого не забудет. Просто у каждого своя роль в жизни Андрея.
— Я понимаю. Теперь понимаю.
С того дня многое изменилось. Лариса Павловна по-прежнему иногда пыталась советовать и контролировать, но научилась останавливаться. Мы встречались раз в неделю, ужинали вместе. Она больше не предлагала нам переехать.
А через год случилось чудо — я забеременела. Когда сообщила об этом свекрови, она расплакалась от счастья.
— Внук! Или внучка! Боже, как я счастлива!
— Только, мама, — предупредил Андрей, — никаких советов, как воспитывать.
— Я молчу, молчу! Буду просто бабушкой. Балующей, любящей бабушкой.
И знаете что? Она сдержала слово. Не полностью, конечно — иногда срывалась. Но мы научились выстраивать границы, а она — их уважать.
Наша однокомнатная квартира стала настоящим домом. Тесноватым, когда родилась дочка, но своим. Мы не жалели о сделанном выборе. Потому что свобода и независимость дороже любого наследства.
А недавно Лариса Павловна сказала:
— Знаете, а я рада, что вы не переехали к нам. Мы с Павлом вспомнили, каково это — жить вдвоём. Оказывается, довольно приятно.
Вот такая история. О том, как важно отстаивать границы. О том, что любовь не должна быть удушающей. И о том, что иногда нужно выбирать между комфортом и свободой. И правильный выбор — не всегда самый лёгкий, но всегда — тот, что делает тебя счастливым.
