— Ключи от моей квартиры верните немедленно! — голос Татьяны дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она обнаружила свекровь, роющуюся в её личных документах.
Валентина Петровна даже не вздрогнула. Она продолжала методично перебирать папки в ящике письменного стола, словно имела на это полное право. На кухонном столе уже лежала аккуратная стопка бумаг — свидетельство о браке, выписки из банка, договор купли-продажи квартиры.
Татьяна застыла в дверном проёме собственной спальни, не веря своим глазам. Она вернулась с работы на час раньше обычного — коллега отпустила с важного совещания, сказав, что она выглядит слишком измученной. И вот теперь она стояла и смотрела, как свекровь хозяйничает в её доме, в её личном пространстве, перебирая документы с таким видом, будто проводит налоговую проверку.
— Ах, Танечка, ты уже дома, — Валентина Петровна подняла голову и улыбнулась той самой улыбкой, от которой у Татьяны всегда бежали мурашки по спине. — Хорошо, что пришла. Нам нужно серьёзно поговорить.
— О чём поговорить? О том, что вы взломали мой стол и копаетесь в моих личных вещах?
Свекровь покачала головой с видом человека, которому приходится объяснять очевидные вещи несмышлёному ребёнку.
— Какие могут быть секреты в семье? Я просто решила навести порядок. Знаешь, дорогая, я заметила некоторые… несоответствия в ваших финансах. Мне кажется, ты неправильно распоряжаешься семейным бюджетом.
Татьяна почувствовала, как внутри неё поднимается волна гнева. Семейный бюджет. Её зарплата инженера-конструктора, на которую они жили последние три месяца, пока Павел искал работу после сокращения.
— Валентина Петровна, это моя квартира, мои документы, и я прошу вас немедленно всё положить на место и уйти.
— Твоя квартира? — свекровь подняла брови. — Интересная формулировка. Насколько я помню, вы с Пашей женаты. А в браке всё общее.
— Квартира куплена до брака. На мои деньги. И оформлена на меня.
Валентина Петровна взяла со стола договор купли-продажи и внимательно его изучила, словно видела впервые. Хотя Татьяна была уверена, что она уже успела его прочитать от корки до корки.
— Да, я вижу. Двенадцать миллионов. Неплохая сумма для молодой девушки. Откуда такие деньги, если не секрет?
Татьяна стиснула зубы. Она не обязана была отчитываться перед этой женщиной. Но молчание могло быть истолковано превратно.
— Я копила десять лет. Работала на двух работах, не позволяла себе ничего лишнего. Плюс наследство от бабушки.
— Понятно, — протянула Валентина Петровна. — И ты считаешь справедливым, что мой сын живёт в твоей квартире как… как приживал?
Слово повисло в воздухе. Татьяна почувствовала, как её ладони становятся влажными от напряжения.
— Ваш сын — мой муж. Он живёт здесь по праву. Но квартира действительно моя, и я не понимаю, почему это вас так волнует.
Валентина Петровна отложила документы и встала. Она была невысокой женщиной, но умела держаться так, что казалась выше. Сейчас она смотрела на Татьяну с холодным превосходством.
— Меня волнует будущее моего сына. Что будет, если вы разведётесь? Он останется на улице?
— Мы не собираемся разводиться.
— Все так говорят. А потом бегут делить имущество. Я просто хочу защитить интересы Паши.
Татьяна сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. В этот момент хлопнула входная дверь. Павел вернулся домой.
— Мам? Таня? Вы обе дома? — его голос звучал удивлённо.
Он появился в дверях спальни — высокий, немного сутулый, с усталым лицом человека, который третий месяц безуспешно ищет работу. Увидев разложенные на столе документы, он нахмурился.
