Господи, какой же я был идиот…
В пятницу, когда на дачу приехали соседи свекрови — громкие, бесцеремонные, сразу полезшие в холодильник «посмотреть, что у вас тут есть» — Кирилл сделал то, чего никогда раньше не делал.
— Мне нужно срочно в город. Дела, — бросил он, хватая ключи от машины.
— Кирилл Игоревич! — возмущенно воскликнула мать. — Как ты можешь! У нас гости!
— Это ТВОИ гости, мама. Я их не приглашал, — ответил он, чувствуя странное облегчение. Словно сбросил тяжелый рюкзак с плеч.
Он сел в машину и поехал. Сам не зная куда. Просто ехал по трассе, думая о том, как был слеп. Как позволил матери разрушить его семью. Как предавал Ольгу раз за разом, выбирая мамин комфорт вместо счастья жены.
Когда он опомнился, то обнаружил себя возле дома тестя и тещи.
Ольга открыла дверь и замерла. Не ожидала увидеть его здесь.
— Можно войти? — спросил Кирилл неуверенно. Вид у него был помятый, растерянный.
Она молча отступила в сторону. В гостиной сидели ее родители. Увидев зятя, они переглянулись и тактично удалились на кухню.
— Я был неправ, — выпалил Кирилл, не зная, с чего начать. — Во всем. Абсолютно во всем. Ты была права, а я… я был слепым идиотом.
Ольга скрестила руки на груди. В глазах — недоверие:
— И что же заставило тебя прозреть?
— Неделя с моей матерью. Без тебя, — честно ответил он. — Только оставшись с ней один на один, я понял… Господи, Оля, как ты это терпела? Она же… она же просто оккупировала наш дом!
Ольга грустно усмехнулась:
— Я говорила тебе об этом. Много раз говорила. Но ты предпочитал не слышать.
— Знаю, — кивнул Кирилл. — И я не могу злиться на тебя за то, что ушла. На твоем месте я бы тоже ушел. Наверное, даже раньше.
Они долго говорили в тот вечер. Кирилл рассказывал, как мать приглашает своих друзей, не спрашивая. Как критикует все подряд. Как ведет себя как хозяйка.
— Знаешь, что самое страшное? — сказал он. — Я ведь видел, как тебе тяжело. Видел! Но закрывал глаза. Потому что так было… проще. Не спорить с мамой, не устанавливать границы. Проще было жертвовать тобой.
Ольга молчала. В горле стоял ком.
— Я хочу, чтобы ты вернулась, — сказал наконец Кирилл. — Все будет по-другому, обещаю. Я поговорю с родителями. Установлю правила. Они больше не будут приезжать без приглашения и…
— Нет, — перебила его Ольга.
— Я не вернусь, если твоя мать будет частью нашей жизни. Я больше не могу ее видеть, Кирилл. Ни под каким соусом. Никогда.
— Но… это же невозможно. Они мои родители. Я не могу просто взять и вычеркнуть их из жизни.
— Я и не прошу тебя вычеркивать, — покачала головой Ольга. — Общайся с ними сколько хочешь. Езди к ним, звони, встречайтесь в городе. Но в нашем доме — если он еще «наш» — я их видеть не хочу.
Кирилл долго молчал, переваривая услышанное.
— Это твое условие? — наконец спросил он.
— Хорошо, — выдохнул он. — Если это цена за наше примирение — я согласен. Они не появятся в доме, пока ты там.
Возвращение далось нелегко. Ольга то и дело ловила себя на том, что ждет подвоха. Вздрагивала от каждого звонка. Прислушивалась к звукам за окном — не едет ли знакомая «Тойота»?
Кирилл старался. Правда старался. Был внимательным, помогал по дому, сам предлагал приготовить ужин.
Но Юлия Николаевна так просто сдаваться не собиралась. Она названивала сыну по десять раз на дню. Жаловалась на здоровье, на одиночество, на «эту женщину», которая настроила его против родной матери.
Кирилл держался. С трудом, но держался. Ольга видела, как ему тяжело. Иногда она ловила его на том, что он тайком разговаривает с матерью — выходит во двор или запирается в ванной.
Он старается ради нас. Это уже что-то.
А потом случилось то, что должно было случиться.
Однажды вечером, когда Кирилл задержался на работе, Ольга решила проверить время на его телефоне — ее собственный сел. На экране высветилось сообщение от Юлии Николаевны:
«Спасибо за встречу, сыночек. Так приятно было пообедать вместе, поговорить по душам. Жаль, что ОНА запрещает тебе видеться с родителями. Но ничего, мы найдем способ чаще встречаться. Целую, мама».
Ольга медленно положила телефон на место. В груди разлилась странная пустота. Даже не обида — просто пустота.
Она спокойно пошла в спальню и снова достала чемодан. Складывала вещи механически, без эмоций. Будто робот.
Когда Кирилл вернулся, чемодан уже стоял в прихожей.
— Что происходит? — спросил он, хотя по лицу жены все понял.
— Ты выбрал, — тихо сказала Ольга. — Ты выбрал не меня.
— Оля, подожди! Это был просто обед! Ничего такого! Мы встретились в кафе, поговорили…
— Ты солгал мне, — перебила она. — Ты обещал быть честным, но предпочел скрывать встречи. Я не могу жить с человеком, которому не доверяю.
В этот раз он не пытался ее удержать. Да и что было говорить? Они оба знали — это конец.
Прошло три месяца. Ольга сняла маленькую квартирку рядом со школой — одна комната, кухня, но зато своя. Никто не врывается без предупреждения, не командует, не указывает.
Развод шел тяжело. Каждый раз, подписывая очередную бумагу, Ольга чувствовала, как сердце разрывается на части. Она все еще любила Кирилла. Дурацкого, слепого, маменькиного сынка. Но жить с ним больше не могла.
Однажды отец позвонил ей:
— Встречался с твоим… с Кириллом. Поговорили по-мужски.
— И что он сказал? — спросила Ольга, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
— Да так, ничего особенного. Только вот… Он сильно изменился, Оль. Похудел, осунулся. Говорит, к психологу ходит. Пытается разобраться в себе.
— Рада за него, — сухо ответила Ольга.
— Оленька, — вздохнул отец. — Я не оправдываю его. Он натворил глупостей, не сумел защитить тебя. Но знаешь… Человек имеет право на ошибку. И право ее исправить.
— Пап, он сделал свой выбор. И я сделала свой.
