Пришлось расхваливать ненужный пылесборник из керамики, стараясь не выдать, что понятия не имею, что эта штука вообще-то изображает, радоваться абрикосовому варенью, которое у нас никто отроду не ел, и искать место в шкафу для солидного куля с орехами, на которые у меня аллергия.
Потом мы пили чай под неугомонную болтовню тёти Нюры, явно решившей ввести меня в курс дел знакомых, соседей и родственников, которых я то ли и не знала никогда, то ли успешно забыла.
Затем мне прозрачно намекнули, что голод — не тётка, и, пока я на скорую руку варила овощной суп и гречку, разогревая в микроволновке покупные котлеты, женщины по очереди приняли душ и переоделись с дороги.
Хотела позвать к столу и дядю Серёжу, но, заглянув в гостиную, увидела, что мужичок мирно посапывает на диване и решила не будить бедолагу. Не простое это дело, быть мужем не в меру бойкой Нюры. Накрыв дядю пледом, я вернулась на кухню. Невероятно, но тётя как-то умудрялась безостановочно болтать и одновременно быстро поглощать немаленькую порцию ужина. Только когда Нюра отлучилась в туалет, мне удалось спросить кузину:
— На кого учиться собираешься?
— Кажется, на учителя, точно не знаю, мама документы подавала, — потупила глаза девушка, и я чуть не поперхнулась гречкой. Тут вернулась тётя Нюра.
— О чём шушукаемся, девки? — хохотнула она, и продолжила обрушивать на мою голову массу скучных, подробных, ненужных и очень громких фактов и слухов. Вечер тянулся невозможно долго, и я уже дождаться не могла, когда же женщины наконец соберутся спать. В конце концов намекнула:
— Ой, как поздно! Я ещё и кровать не застелила.
— Детское время, — отмахнулась тётка, но велела, — Юленька, помоги Жене.
Кузина повиновалась молча и равнодушно. Поведение семейства вызывало у меня смесь ужаса — не дай бог мне такую маму! — и восхищения — вот так тётка, круто она своих приструнила!
Следующие дни прошли, к счастью, не так утомительно, как ожидалось. Нюра и Юля вставали рано, мы завтракали и разбегались по своим делам. Я — на работу, родственницы занимались поступлением Юли, но, судя по рассказам и растущей горе свертков, не обходили вниманием и магазины с базарами. Дядя Серёжа в этой суете не участвовал. Он спал, когда мы уходили, на диванчике в гостиной. Когда мы возвращались, мужичка было не видать, так что ничто не мешало гостьям провести пару часов перед телевизором. Скорее всего, дядя занимался своими делами или дремал за закрытой дверью спальни. На мои попытки заговорить он отвечал тихо, односложно и совершенно непонятно. За столом я его ни разу не видела, даже не знаю, когда он ел. Однажды я осторожно спросила тётку:
— А с дядей Серёжей всё в порядке?
