— Понятно. Соглашение — это хороший вариант, если обе стороны готовы договориться. Сын согласен подписать?
Маргарита помолчала. Вчерашний разговор со Станиславом закончился руганью. Он кричал, что она предательница, что встала на сторону «этой стервы». Бросил трубку, не дослушав.
— Пока нет. Но я попытаюсь его убедить.
— Если не получится, остаётся только суд. Мировой судья, заявление о выдаче судебного приказа. Это проще, чем исковое производство.
— А если у него нет официального дохода?
— Назначат в твёрдой денежной сумме. Или в долях от прожиточного минимума. Неработающий — не значит освобождённый от обязанностей.
Елена Александровна протянула визитку:
— Вот контакты хорошего юриста. Специализируется на семейных делах. Если сын откажется от соглашения — обращайтесь.
Маргарита вышла на улицу, зажав визитку в кулаке. Моросил мелкий дождь. До остановки идти минут десять, но она не спешила. Мысли путались. С одной стороны — сын, родная кровь. С другой — восьмилетняя девочка, которая не виновата, что родители разошлись.
У светофора её догнала женщина с коляской. Малыш спал, укрытый дождевиком. Молодая мама выглядела измученной — синяки под глазами, помятая куртка. Маргарита вспомнила себя тридцать лет назад. Станислав был таким же маленьким. Она одна тащила коляску по лестнице, пока муж был в командировке. Никто не помогал. Справлялась.
Но Лизе не должно быть так трудно. Не должно.
Дома Маргарита набрала номер сына. Длинные гудки. Наконец, раздражённый голос:
— Стас, нам нужно серьёзно поговорить. Про Лизу.
— Опять? Я же сказал — денег нет. Что непонятного?
— Непонятно, как можно забыть о собственном ребёнке.
— Я не забыл! Просто сейчас сложный период. Наташка пусть потерпит.
— Не Наташка должна терпеть, а Лиза. Твоя дочь.
— Знаешь что? Достали вы меня все. И ты туда же. Родная мать, а туда же!
Он отключился. Маргарита посмотрела на визитку юриста. Набрала номер.
Видеозвонок, после которого не осталось сомнений
Маргарита долго настраивала камеру. Станислав согласился на видеозвонок только после десятка сообщений. «Пять минут, не больше», — написал он.
На экране появилось его лицо. Похудел. Небритый. За спиной белая стена — наверное, снимает комнату где-то на окраине Питера.
— Ну что опять? — начал он без приветствия.
— Стас, я хочу, чтобы ты понял. Речь не о Наташе. Речь о Лизе.
— Да понял я, понял. Но у меня реально нет денег. Фриланс не идёт, заказов мало.
— Но на рестораны находятся? Я видела твои фотографии.
Лицо сына исказилось:
— Следишь за мной? Совсем с ума сошла?
— Не слежу. Наташа показала. Пока объясняла дочери, почему папа в ресторане с какой-то тётей, а ей на новые кроссовки денег нет.
— Это не твоё дело! Моя личная жизнь!
— Твоя личная жизнь закончилась, когда родилась Лиза. Теперь ты отец. Навсегда.
Станислав откинулся назад, скрестил руки:
— Ты серьёзно? Хочешь, чтобы я ещё и в суд ходил? Мама года, блин.
— Я хочу, чтобы Лиза не считала, что отец — это пустой профиль в телефоне.
— Да она меня и не помнит почти!
— Чья в этом вина? Ты когда последний раз её видел?
— Слушай, хватит. Я работаю как проклятый…
— Где? На каком предприятии? Какая должность?
— Ты же знаешь, я на фрилансе!
— Удобно. Никаких обязательств, никакой ответственности.
