Поезд подъезжал к Казани, когда я наконец смогла отдохнуть от долгой командировки в Москве. Три недели работы с архивными документами в столичных музеях оставили меня уставшей, но довольной — проект реставрации старинного особняка продвигался успешно. Теперь хотелось только добраться до родного дома, обнять Виктора и рассказать обо всём, что удалось найти.
Наш дом стоял в самом центре старой Казани, среди узких улочек, где каждое здание дышало историей. Деревянный, с резными наличниками и витражными окнами, он достался мне от бабушки — художницы, которая всю жизнь расписывала церкви. Дом был нашей семейной реликвией, местом, где я чувствовала связь с корнями.
Виктор встретил меня как обычно — крепко обнял, взял чемодан, спросил о поездке. Мы ужинали, я рассказывала о московских архивах, он кивал и улыбался. Всё казалось привычным и спокойным. Только вот его глаза… они избегали моего взгляда, словно что-то скрывали.
На следующее утро я вышла во двор полить цветы. Тётя Зина, наша соседка, сидела на лавочке и грызла семечки.
— А, Лариса! Вернулась, значит, — она махнула рукой. — А я думала, уехала совсем. Алсу-то твоя золовка приходила на прошлой неделе, дом осматривала. Говорила, что скоро переезжать будете.
Я замерла с лейкой в руках.
— Какая Алсу? Зачем она приходила?
— Ну как зачем? — тётя Зина удивилась. — Дом смотрела, с какими-то людьми в костюмах. Говорила, что продавать собираетесь, в новостройку переезжать. А я думаю — хорошо, молодым в старом доме тяжело жить.
Сердце у меня ухнуло вниз. Алсу — сестра Виктора, работала риелтором. Но зачем она могла приводить людей в наш дом? И главное — почему я ничего не знала?
Я вернулась в дом с дрожащими руками. Виктор сидел за компьютером в кабинете, что-то печатал. Я подошла к нему, стараясь говорить спокойно:
— Вить, соседка сказала, что Алсу приходила с какими-то людьми. Что это было?
Он вздрогнул, не оборачиваясь.
— А… это… она просто интересовалась, как мы живём. Ты же знаешь, она всегда заботилась о нас.
— Заботилась? — я почувствовала, как в груди разгорается тревога. — Вить, посмотри на меня.
Он медленно повернулся. Лицо у него было виноватое, растерянное.
— Лара, не делай из мухи слона. Ничего особенного не происходило.
Но что-то в его тоне заставило меня насторожиться ещё больше. Когда Виктор ушёл в магазин, я прошла в его кабинет. На столе лежали бумаги, которых раньше не было — распечатки с планами нашего участка, письма от риелторских агентств, какие-то оценочные документы.
