Как на автомате: молоть зёрна, утрамбовывать, включать пар. Привычные движения успокаивали. Хоть что-то в этом мире оставалось предсказуемым.
Михаил сел за дальний столик, тот самый, где они впервые разговаривали два года назад. Она принесла ему чашку, хотела уйти, но он поймал её за руку.
В кафе было пусто. Вечернее время, когда большинство людей уже дома, а те, кто ещё не дома, предпочитают бары кофейням.
— Я думал, — начал он, отпустив её руку. — Много думал. И понял… я был не прав.
Лариса подняла глаза. Ждала.
— Не в том, что хотел жениться. В том, что не подумал о тебе. О том, что у тебя была другая жизнь до меня. И в ней были причины бояться.
— Дай мне сказать. — Он обхватил чашку руками, как она когда-то. — Я злился, потому что думал: если любишь, значит должна доверять. Без всяких «но» и «если». А это неправильно.
Лариса смотрела на него и чувствовала, как что-то ледяное в груди начинает медленно таять.
— Ты знаешь, о чём я думала в тот день у нотариуса? — спросила она вдруг. — О том, что не хочу, чтобы Элинка когда-нибудь осталась без ничего. Как я осталась.
И она рассказала. Про первого мужа, который умел быть обаятельным, когда нужно, и жёстким, когда можно. Про то, как постепенно её мнение переставало что-то значить. Про развод, когда оказалось, что ничего общего у них нет — ни квартиры, ни машины, ни сбережений. Потому что всё было оформлено на него.
— И я поклялась себе, — закончила она, — что больше никогда не буду зависеть от мужчины полностью.
— Понимаю, — сказал Михаил. — И знаешь, что я понял за эти дни? Что доверие — это не про то, чтобы ничего не бояться. А про то, чтобы рассказывать о своих страхах. И я хочу, чтобы ты мне рассказывала. Обо всём.
Лариса улыбнулась впервые за неделю.
— А я хочу научиться доверять не вопреки страхам, а вместе с ними. Это возможно?
— Не знаю, — он взял её руки в свои. — Попробуем выяснить?
Море шуршало галькой, как старик, перебирающий чётки. Лариса и Михаил сидели на скамейке набережной, держась за руки и попивая кофе из картонных стаканчиков.
— Помнишь, ты говорил про Крым? Про медовый месяц? — Лариса смотрела на горизонт, где небо сливалось с водой в неразличимую синеву.
— А теперь мы просто сидим у моря. Без свадьбы, без планов. И знаешь что странно? Мне хорошо. Впервые за долгое время — просто хорошо.
Михаил сжал её руку чуть крепче.
— Мне тоже. А ведь месяц назад я думал, что если мы не поженимся, то всё потеряет смысл.
— А сейчас понимаю: смысл не в штампе. Не в том, чтобы связать тебя обязательствами. А в том, чтобы ты выбирала быть рядом. Каждый день заново.
Волна накатила на пирс, брызги долетели до их ног. Лариса засмеялась и отодвинулась, но Михаил притянул её обратно.
— Не убегай, — сказал он. — Ни от волн, ни от меня.
— Больше не буду, — пообещала она и первый раз за много лет почувствовала: может сдержать это обещание. Не потому что должна, а потому что хочет.
Они сидели, пока солнце не спряталось за горами, а воздух не стал прохладным. Говорили о разном и молчали, когда хотелось молчать. И в этой тишине, в шуме моря и тепле рук было что-то такое правильное, что никаких документов для подтверждения не требовалось.
— А квартиру я всё равно на Элинку не переписываю обратно.
— И не надо. Пусть у неё будет своё. А мы построим наше.
— Пока без штампов. А там видно будет.
Лариса кивнула. Там видно будет. И в первый раз эта неопределённость не пугала, а радовала. Потому что невозможно доверять контракту или документу. Можно доверять только человеку. И выбору, который этот человек делает каждый день. Выбору остаться.
Популярное среди читателей
