— А вы всегда одна живёте? — спросила женщина покровительственно.
— У меня есть дочь, внук. Приезжают.
— Ну конечно, молодые, своя жизнь. Хорошо, что Гена теперь рядом. Не так одиноко.
Тамара сжалась. Не так одиноко? Да она не чувствовала себя одинокой до его появления.
— Тома, может, чай поставишь? — попросил Геннадий привычно.
В кухне она включила чайник, руки дрожали от злости и обиды. Всё было на местах — чашки, фиалки на подоконнике. Но что-то безвозвратно нарушилось.
Когда гости уходили, женщина крикнула:
К нам. Значит, теперь они «мы».
Убирая со стола, Тамара молчала.
— Прости, — сказал Геннадий. — Я думал, ты не будешь против.
— Я была против того, чтобы ты вообще здесь жил. Но ты не спрашивал.
— Тома, я же сказал — ненадолго. Просто пока не найду жильё.
— И как идут поиски жилья?
Он замолчал. Тамара посмотрела на него — уставшего, растерянного, цепляющегося за возможность почувствовать себя нужным. Но почему за её счёт?
— В следующий раз предупреждай, — сказала она устало.
Вечером она сидела у окна, глядя на сад. С яблони осыпались лепестки. Завтра нужно подмести, полить грядки. А послезавтра снова придут гости. Может, уже без приглашения.
Ночью Тамара проснулась от тошноты — видимо, вчерашний салат был несвежий. Пошла в туалет через спальню, потом хотела умыться. Включила свет в коридоре и замерла.
Дверь её спальни была приоткрыта, а из-за неё слышался храп. Детский храп.
Тамара толкнула дверь шире и увидела в своей кровати спящего мальчика лет десяти. Внук Геннадия? Когда он приехал? Где её вещи?
Она прошла в комнату и обнаружила, что её халат аккуратно висит на стуле, туфли стоят у порога, а на комоде — небольшая стопка её одежды.
— Что здесь происходит? — прошептала она и пошла в гостиную.
Геннадий спал на диване, раскинув руки. На столике стояли две пустые бутылки пива.
— Гена! — она потрясла его за плечо. — Проснись!
Он открыл глаза, моргая.
— А? Тома? Что случилось?
— Где мои вещи? Почему в моей спальне спит ребёнок?
— А, это Артём… внук мой. — Геннадий сел, потирая глаза. — Яна его выгнала вместе со мной. Пришлось забрать. Я твои вещи аккуратно переложил в гостевую комнату.
— В гостевую? — голос Тамары стал тише.
— Ну да, там же кровать есть. А ребёнку нужно нормально спать, у него школа.
Тамара стояла посреди комнаты в ночной рубашке и чувствовала, как что-то внутри рвётся. Не разрывается — именно рвётся, как старая ткань.
— Ты переселил меня в гостевую комнату. В моём доме.
— Прости, я не подумал… — Геннадий начал что-то говорить, но она уже не слушала.
Она пошла в гостевую комнату. Там на тесной кровати лежали её подушка и одеяло. На тумбочке её очки для чтения. Даже тапочки стояли аккуратно.
Как будто она никогда и не была хозяйкой этого дома.
Тамара села на край кровати и посмотрела на свои руки. Они не дрожали. Странно, она ожидала злости, крика, может, слёз. Но внутри была только пустота. Как будто её просто стёрли.
— Тома? — Геннадий стоял в дверях. — Я правда не хотел… Просто подумал, что так удобнее. Здесь тихо, мальчику не будет мешать телевизор.
— Всем, — растерянно ответил он.
— Всем. — Она повторила медленно. — Тебе удобно. Твоему внуку удобно. А я? Я ведь тоже «все»?
— Нет, — сказала она тихо. — Не «конечно». Ты знаешь, что самое страшное? Не то, что ты меня из спальни выгнал. А то, что я не знаю, почему я это терплю.
