Три дня прошло с тех пор, как Тамара отвезла Геннадия и Артёма на вокзал. Квартира была пустой, но не одинокой. Наконец тишина стала её собственной.
В первый день она просто спала. Спала до обеда, потом снова укладывалась на диван. Будто отсыпалась за всю неделю, когда боялась разбудить спящих на диване людей, ходила на цыпочках в собственном доме.
На второй день убралась. Вымыла пол, перестирала всё постельное бельё, проветрила комнаты. Стоя на улице, она смотрела, как ветер раздувает занавески, и думала, что и её жизнь нужно проветрить так же.
А сегодня, на третий день, она поехала в строительный магазин.
— Светло-голубую, — сказала она продавцу. — И ярко-жёлтую. Для акцентов.
Стены в гостиной были тёмно-зелёными с тех пор, как они с Геннадием въехали. Тридцать лет одного цвета. Пора меняться.
Дома Тамара передвинула мебель, постелила на пол газеты. Включила радио — играла музыка, которую она не слушала вечно. Весёлая, ритмичная. Она начала красить и вдруг поймала себя на том, что напевает.
К обеду одна стена была готова. Голубая, светлая, как небо. Тамара села на пол, пила чай и смотрела на свою работу. Пятна краски на руках, волосы растрёпаны — и было прекрасно.
Телефон зазвонил, когда она красила вторую стену.
— Мама? — голос Дуси удивлённый. — Что у тебя там за шум?
— Ремонт делаю, — ответила Тамара, откидывая волосы с лица.
— Ремонт? Одна? А где папа?
— Твой папа уехал к тёте Лене в Тверь.
— Что? Мама, что случилось? Вы поссорились?
Тамара улыбнулась, глядя на голубую стену.
— Нет, доченька. Просто я решила, что хочу жить одна. По крайней мере, сейчас.
— Но… мама, ты как будто другая стала. Голос другой.
— Может, и стала. — Тамара обмакнула кисть в краску. — Знаешь, Дусь, я сейчас крашу стены в голубой цвет. Хочу повесить новые занавески. Может, даже диван поменяю.
— И знаешь что ещё? Я купила кресло-качалку. Для веранды. Буду сидеть там по вечерам, читать книги.
— Ты звучишь… радостно.
— Я и есть радостная. — Тамара повернула телефон плечом, продолжая красить. — Приезжай в выходные с Артёмом. Покажу тебе обновлённый дом.
После разговора она вернулась к стене. Телефон снова зазвонил — неизвестный номер.
— Тома, это я. — Голос Геннадия. — Как ты там?
— Нормально. — Она аккуратно закрасила угол. — Что нужно?
— Я хотел… извиниться. За всё. Ты была права.
— И… я нашёл работу. В Твери. На складе. Буду жить у сестры.
— Тома… ты не злишься?
Тамара отложила кисть и посмотрела на комнату. Половина стен уже голубая. На полу пятна краски, пахнет свежестью и переменами. На подоконнике цветут фиалки, солнце светит в чистые окна.
— Нет, — сказала она. — Я не злюсь.
— Тогда, может, я как-нибудь навещу…
— Геннадий, — перебила она мягко. — Я тебе не жена. И ты мне не муж. У нас есть общая дочь и внук. У нас есть общее прошлое. Но нет будущего. Не вместе.
— Желаю тебе удачи на новой работе.
Она положила трубку и снова взялась за кисть. К вечеру все стены были готовы. Тамара стояла посреди комнаты, вытирая руки о старую футболку, и улыбалась. Комната выглядела больше, светлее, как будто дом вздохнул полной грудью. Завтра она купит новые занавески и подушки. Может, горшки для цветов — ярко-жёлтые, под цвет акцентной стены.
Но сейчас она просто сядет на веранду в новое кресло-качалку, откроет книгу и будет слушать тишину. Свою собственную тишину.
