— Ну и что теперь? — тихо спросил Сергей Алину, не сводя глаз с дороги. — Больше никогда с мамой общаться не будешь? Алина медленно покачала головой. — Не знаю… Может, я и перегнула палку. Но у меня прям как щёлкнуло внутри… Этот щелчок прозвучал сегодня, среди грядок с клубникой, под палящим тридцатиградусным солнцем. Пять лет прошло с того дня, как мама, Ольга Петровна, узнав, что дочка беременна, с сияющими глазами убеждала: «Рожай, дочка! Я помогу, я всегда рядом! Мы вместе справимся!». Алина верила. Она справлялась сама, сидя в декрете с дочкой. Помощи и не требовалось. Но потом Саше исполнилось четыре, начался садик, работа, бесконечные больничные, форс-мажоры. И оказалось, что помощь бабушки — миф, подобный единорогу. Каждый раз, когда нужно было срочно забрать ребёнка из сада, отвести на процедуры или просто посидеть пару часов, у Ольги Петровны находилась причина. Целый арсенал. — Ой, Линочка, давление замучило, голова кружится, — голос по телефону звучал слабым, умирающим. — Боюсь, сознание потеряю прямо при Сашеньке, напугаю девочку. — Мам, но тебе всего шестьдесят три! — пыталась возражать Алина. — Возраст, дочка, возраст! В мои годы с детьми тяжело! Тебе ещё не понять… Перестали просить. Лишь в самых отчаянных ситуациях, раздавался этот тягостный звонок. Бабушка соглашалась со скрипом, а потом полдня отлёживалась, рассказывая, как вымоталась с «таким активным ребёнком». Саша же была тихим ребёнком, способным часами играть одна. А потом наступило лето. Время дачи. Место, которое Ольга Петровна боготворила. Зимой она томилась в городе у телевизора, а с мая по октябрь расцветала на своём участке. И вот тот самый звонок. — Дочка, Сашку дай к телефону! — бодро потребовала Ольга Петровна. И начала рекламировать: — Внученька, приезжай! Я тебе и котят покажу, и цыплят! В лес по грибы сходим, в речке искупаемся! Саша, конечно, загорелась. И вот они ехали на дачу, с маринованным мясом и летним настроением. Машина подъехала к аккуратному домику. И тут они увидели её… Ольга Петровна, в старенькой футболке и тонких спортивных штанах, с двумя полными вёдрами воды в руках, бодро шагала к грядкам. Лицо её было раскрасневшимся от жары, но сияло энергией и счастьем. — Ой, приехали! — крикнула она, даже не ставя ведра. — Ну, проходите, располагайтесь! Сейчас только клубничку полью, и я вся ваша! Она легко потащила тяжеленные ведра, ловко орудуя лейкой, потом взяла тяпку и принялась рыхлить землю у розового куста. Солнце палило немилосердно, но бабушка казалась неутомимой. Сергей тихо свистнул, глядя на идеально прополотые грядки. — Смотри-ка, какой у тёщи в огороде порядок, — усмехнулся он. — Всё прополото, ни травинки. Хоть на выставку посылай фото! Алина молчала. Она смотрела на эту картину, и в душе что-то переворачивалось. Простая, железная истина встала перед ней: посидеть на диване с внучкой, почитать ей книжку — невозможно, тяжело, здоровье не позволяет, возраст… А вот пахать на огороде с утра до вечера, таская ведра и гнуть спину над грядками — это, пожалуйста. Это в радость. Обида накатила разом. Обида за все эти четыре года, за все «давления» и «головокружения», которые испарялись как роса на её любимых дачных розах. Они пробыли на даче несколько часов. Ели шашлык, Саша была в восторге от цыплят и дачи. Но Алина почти не улыбалась. В машине, по дороге домой, когда Саша уснула на заднем сиденье, Алина достала телефон. Нашла мамин номер и нажала кнопку «заблокировать». — Эта никому не нужная дача маме ближе нас всех, — тихо сказала она, глядя в тёмное окно. — Ну, пусть там и остаётся. Сергей ничего не ответил. Он просто протянул руку и положил свою ладонь на её колено. В знак поддержки. Прошло три дня. Сергей наблюдал украдкой за женой и вздыхал. Он понимал её обиду, но его практичная натура требовала решения, а не бегства. Вечером зазвонил его телефон. На экране горело «Тёща». — Серёж, здравствуй, — голос звучал озадаченно. — Алине никак не могу дозвониться. Телефон будто не существует. У неё всё в порядке? — Всё в порядке, мам, — Сергей поймал взгляд Алины, она покачала головой, делая большие глаза. — Связь вот глючит, наверное. То пропадает, то появляется… Алина позвонит вам сама, как связь наладится, не переживайте… — Лин, так нельзя. Бегством проблему не решишь, — обратился он к жене, убирая телефон на стол. — Какую проблему? — она с вызовом посмотрела на него. — Проблемы нет. Есть факт: её мир — это её дача. Мой мир — это ты, Саша и работа. Они не пересекаются. И ладно. — Это неправда, и ты сама это знаешь. Ты не блокировкой должен была ответить, а словами. Скажи ей всё, что накипело. Честно. Алина упиралась. Она говорила, что это бесполезно, что мама не поймёт, что она лишь найдёт новые оправдания. Но Сергей был настойчив. Он не требовал, он убеждал: «Ты должна это сделать не для неё, а для себя. Чтобы эта обида не съела тебя изнутри». На следующий день, собравшись с духом, Алина набрала номер. Рука дрожала. — Мам, привет, это я. — А-а, связь появилась! — обрадовалась Ольга Петровна. — Я уж думала, что случилось… — Мам, я тебя заблокировала, — выпалила Алина, не дав себе передумать. Голос дрогнул, но она продолжила. — Мне обидно. До слёз обидно… Она говорила. Говорила о том, как просит о помощи и слышит про давление и головокружение. А потом приезжает на дачу и видит, как её мама, полная сил, носит тяжеленные вёдра под палящим солнцем. — Я понимаю, что дача — твоё всё. Но получается, что копаться в земле для тебя легче, чем просто посидеть с внучкой? Понять это… очень больно. На том конце повисла тишина. Алина уже готовилась услышать привычные оправдания, но мама ответила совсем иначе. — Доченька… — голос Ольги Петровны стал тихим и задумчивым. — Я и не думала, что ты так это воспримешь. Я действительно приглашала вас всех в гости. Я готова с Сашурой и в лесу погулять, и в речке искупаться, и цыплят ей целый день показывать. А в городе… — она замолчала, подбирая слова. — В городе мне тоскливо, Алин. Эти четыре стены, этот асфальт. Ни простора, ни воздуха. Я там чахну. И правда, плохо себя чувствую. А на земле я оживаю. Но я не хотела, чтобы ты думала, будто она мне важнее вас… Алина слушала, и камень на душе понемногу сдвигался с места. Она впервые услышала не отговорку, а объяснение. Возможно, эгоистичное, но искреннее. — Мам, мне одной тяжело. Помощи ждать неоткуда, кроме тебя. Хотя бы, когда очень надо… — Конечно, дочка, — отозвалась Ольга Петровна, и в её голосе послышались нотки вины. — Конечно. Давай так: летом я буду забирать Сашу к себе на дачу. На неделю, на две. Свежий воздух, все дела. А в городе… я постараюсь. Честно. Если очень надо, я приеду и посижу. Просто давай предупреждать заранее, а? Разговор длился ещё полчаса. Они нашли компромисс. Шаг навстречу. Алина положила телефон и выдохнула. Тяжёлый ком обиды будто рассыпался в прах. — Ну что? — спросил Сергей, обнимая её за плечи. — Договорились, — тихо сказала она, прислонившись лбом к его груди. — Летом Саша будет к ней на дачу приезжать. И в городе будет сидеть, если очень надо. Она закрыла глаза. Обиды уже не было. Была лёгкая грусть и понимание, что её мама — не сказочная бабушка из рекламы, а живой человек со своими странностями и привязанностями. Но она — её мама. И они нашли способ быть рядом. Пусть и не совсем так, как мечталось когда-то…
Автор — «Заметки оптимистки»
Приглашаю в свой Телеграм канал
