— Я же тебе говорила, что квартира моего сына записана на меня! — эти слова ударили как пощёчина, хотя Марина уже должна была привыкнуть к подобным заявлениям.
Она стояла посреди гостиной с пакетом продуктов в руках, только что вернувшись с работы. Двенадцать часов в бухгалтерии частной клиники, бесконечные отчёты, проверки, звонки. А теперь вот это. Её свекровь, Галина Петровна, восседала на диване как королева на троне, держа в руках какие-то бумаги. Рядом сидел Павел, её муж, и смотрел куда-то в сторону, избегая встречаться с ней взглядом.
Марина медленно опустила пакет на пол. В нём были продукты на ужин — она планировала приготовить любимые котлеты Павла. Но сейчас это казалось таким неважным, таким далёким от происходящего.
— Что значит записана на вас? — спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё уже начинало закипать. — Мы с Павлом покупали эту квартиру вместе. Я внесла первоначальный взнос из своих накоплений. Мы вместе платим ипотеку уже три года.
Галина Петровна усмехнулась. Эта её фирменная усмешка — снисходительная, полная превосходства. Она поправила очки и помахала бумагами в воздухе.
— Деточка, ты просто не разбираешься в юридических тонкостях. Да, вы платите ипотеку. Но квартира оформлена на меня. Я же помогала с документами, помнишь? Нотариус, к которому мы ходили, мой хороший знакомый. Он всё правильно оформил.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она действительно помнила тот визит к нотариусу. Это было три года назад, сразу после свадьбы. Галина Петровна настояла, что знает отличного специалиста, который всё оформит быстро и без проблем. Марина тогда была так счастлива, так влюблена, что подписывала бумаги не глядя. Ей казалось, что они одна семья, что можно доверять.
— Павел, — она повернулась к мужу. — Скажи, что это какая-то ошибка. Скажи, что твоя мать шутит.
Но Павел молчал. Он сидел, ссутулившись, и разглядывал свои руки. Марина знала эту его позу — так он всегда выглядел, когда его мать затевала очередную интригу. Слабый, безвольный, неспособный возразить матери ни в чём.
— Павлуша просто хочет, чтобы всё было по закону, — продолжала Галина Петровна, поглаживая сына по плечу. — Правда, сыночек? Мы же договорились, что так будет лучше для всех. Квартира остаётся в семье, вы живёте спокойно, все довольны. — В какой семье? — голос Марины дрогнул. — Я что, не семья? Я три года кормлю вашего сына, плачу за квартиру, в которой, оказывается, я даже не хозяйка!
Слова вырвались сами собой. Она не хотела говорить про то, что Павел уже полгода как потерял работу и сидит дома, изображая активные поиски. Не хотела унижать его при матери. Но правда жгла изнутри, требовала выхода.
Галина Петровна поджала губы. Её лицо стало жёстким, неприятным. Маска доброжелательной свекрови слетела в одно мгновение.
