Вероника была дочерью женщины, на которой женился их отец спустя годы после смерти матери Софии. Как в дурном романе, новая жена отца не питала к падчерице теплых чувств, а Вероника с ранних лет усвоила, что ее собственная дочь всегда в приоритете. София никогда не настаивала на близости, принимая эту дистанцию как данность.
«Милая, мне не требуется твое персональное приглашение. Видишь ли, ситуация несколько изменилась. Я жду ребенка. И отец этого ребенка — твой муж. Так что, полагаю, тебе стоит начать собирать свои вещи. Я и мой будущий сын имеем на это жилье куда больше прав, чем ты».
Слова повисли в воздухе, тяжелые и нереальные, словно обрушившиеся с неба камни. София почувствовала, как пол уходит из-под ног.
«Что?.. Что ты несешь? Как ты можешь говорить такое сейчас? Ты пользуешься тем, что он не может тебе ответить?»
Острая, жгучая обида подступила к горлу. Разве в людях не осталось ничего святого? Как можно наносить такой удар человеку, который и так находится на краю пропасти? Марк никогда, ни за что не смог бы на такое пойти. В этом София была уверена так же, как в том, что солнце взойдет утром.
«Пфф… Я, конечно, не ожидала, что ты сразу же примешь все на веру. Ты всегда была слепцом, не желающим видеть то, что происходит прямо перед носом. Мы с Марком уже полгода встречаемся тайком, а ты продолжала витать в своих розовых облаках. Он собирался подать на развод. Его мама, Ирина Викторовна, в курсе всего. Она полностью на моей стороне и безумно счастлива, что у нас с Марком будет малыш. А ты… что ты? Пустое место. Даже за три года не смогла подарить ему наследника».
Они с Марком сознательно откладывали рождение детей, желая сначала пожить для себя, укрепиться в карьере. «Дети — это величайшая ответственность, мы должны быть к ней готовы», — часто говорил он. И теперь эта фраза, вывернутая наизнанку, звучала из уст сестры как самое страшное оскорбление. Рука сама потянулась дать Веронике пощечину, но София сдержала порыв. Она не собиралась опускаться до ее уровня.
«Ирина Викторовна… знает об этом? Почему же она ничего мне не сказала?»
Вероника лишь презрительно фыркнула, доставая из сумочки телефон. Она быстрыми движениями набрала номер и, приложив аппарат к уху, сладким голосом произнесла: «Мама, это я. София отказывается верить мне. Объясните ей, пожалуйста, что ей не место в доме моего будущего мужа. Марк сейчас не может сам ее выпроводить, но вы же знаете о наших планах. Куда я пойду в таком положении?»
С самодовольной улыбкой Вероника протянула телефон Софии. Та услышала холодный, металлический голос свекрови. Ирина Викторовна говорила четко и безапелляционно, требуя, чтобы невестка немедленно оставила квартиру и не усложняла и без того тяжелую ситуацию.
«Когда мой сын придет в себя и начнет восстановление, ему не понадобятся лишние стрессы. Реабилитация — процесс долгий и трудный. Прояви благородство, оставь его и освободи жилье. Вероника ждет его ребенка. Она станет его законной супругой».
Марк был все еще между жизнью и смертью, а его мать уже распоряжалась его судьбой, вычеркивая Софию из списка действующих лиц.
«Я вас услышала, Ирина Викторовна. Но вы же понимаете, что эта квартира — наше совместное, нажитое в браке имущество?» — с трудом выдавила София, чувствуя, как дрожит ее голос.
«Неужели ты опустишься до такого? Основной вклад внес именно мой сын! Ты не вкладывала сюда ни копейки. Если ты действительно его любишь, уйди и не мешай ему начать все заново. Когда Марк поправится, я сама ему все объясню».
София сбросила вызов и молча вернула телефон сестре. Продолжать этот абсурдный разговор не было ни сил, ни желания.
«Уходи, Вероника. Пока Марк лично не скажет мне, что хочет развода, я никуда не уйду. Ты привыкла, что тебе все достается просто так, но на этот раз твои трюки не пройдут. Я не верю пустым словам».
