— Может, поговоришь с ним? — осторожно предложила мама.
— О чём говорить, мам? Он не изменится. И Раиса Петровна тоже.
Телефон зазвонил. Номер был незнакомый. Анна ответила.
— Анна Сергеевна? Это Елена Михайловна, соседка Максима. Вы нужны здесь срочно. С Раисой Петровной случился сердечный приступ.
Анна почувствовала, как сердце ухнуло вниз. При всей неприязни к свекрови, она не желала ей зла.
— В больнице, в реанимации. Максим там с ней. Но… дело в другом. Она перед скорой просила передать вам, что хочет поговорить. Сказала, что это важно.
Через час Анна была в больнице. Максим сидел в коридоре, ссутулившись, казался постаревшим на десять лет.
Он бросился к ней, но она остановила его жестом.
— Врачи говорят, кризис миновал, но нужна операция. Она… она просила тебя.
Это было неожиданно. Раиса Петровна меньше всего на свете хотела бы видеть её. Или…
Медсестра провела Анну в палату. Раиса Петровна лежала на больничной койке, подключенная к капельнице. Без своей идеальной укладки и макияжа она выглядела обычной уставшей женщиной.
— Анна, — её голос был слабым. — Спасибо, что приехала.
— Что вы хотели мне сказать?
Раиса Петровна закрыла глаза, словно собираясь с силами.
— Я… я хочу извиниться. Я была неправа. Ужасно неправа.
Анна не поверила своим ушам.
— Когда лежишь вот так, на грани, многое переосмысливаешь, — продолжила свекровь. — Я вспомнила себя молодой. Как моя свекровь точно так же третировала меня. Как я плакала ночами, как муж не защищал меня. И я поклялась, что когда у меня будет сын, я буду другой. А стала такой же. Даже хуже.
По её щеке скатилась слеза.
— Я боялась потерять Максима. Он всё, что у меня есть. И от страха я чуть не разрушила его счастье. И своё тоже. Потому что… потому что я успела к вам привязаться, Анна. Вы хорошая девочка. Добрая, терпеливая. Максим без вас пропадёт.
Анна села на стул рядом с кроватью. В груди боролись разные чувства.
— Нет, дайте договорить. Я не прошу вас простить меня сразу. Я знаю, я много вам навредила. Но дайте шанс. Мне и Максиму. Он любит вас. Эти две недели он места себе не находил. И я… я постараюсь. Буду учиться быть нормальной свекровью. Если вы согласитесь учить меня.
Анна смотрела на эту сломленную болезнью женщину и видела не врага, а несчастного, одинокого человека, который из страха потерять близких отталкивал их от себя.
— Я подумаю, — сказала она наконец.
Раиса Петровна кивнула и закрыла глаза. Она устала от этого разговора, но на лице появилось умиротворение.
Анна вышла из палаты. Максим вскочил ей навстречу.
— Мама? Извинилась? Я не верю.
— Она болеет, Макс. Ей страшно. И одиноко.
Максим опустил голову.
— Анна, я… я тоже хочу извиниться. Я был трусом. Боялся конфликтов, боялся выбирать между вами. А в итоге чуть не потерял самое дорогое — тебя. Эти две недели были адом. Я понял, что без тебя моя жизнь пуста. Даже если мама против, даже если весь мир против — я хочу быть с тобой. Если ты ещё хочешь быть со мной.
Анна долго смотрела на него. На этого высокого, нескладного мужчину, который был таким сильным в офисе и таким слабым дома. Но сейчас в его глазах она видела решимость. Настоящую, не показную.
— Мы снимем квартиру, — сказала она.
— Да, конечно! Хоть завтра!
— И ты будешь на моей стороне. Всегда.
— И если твоя мама снова начнёт…
— Я поставлю её на место. Обещаю.
— Тогда… тогда попробуем. Но это последний шанс, Макс. Для всех нас.
Он обнял её, и она позволила себе на мгновение расслабиться в его объятиях. Путь будет непростым, она знала. Раиса Петровна не изменится в одночасье, да и Максиму придётся учиться быть мужем, а не маминым сынком. Но может быть, этот кризис стал тем толчком, который был нужен их семье.
Через три месяца они въехали в маленькую однокомнатную квартиру на окраине города. Раиса Петровна, оправившись после операции, помогла с первым взносом. Она приехала на новоселье с пирогом собственного приготовления и букетом полевых цветов.
— Я помню, вы говорили, что любите ромашки, — смущённо сказала она, протягивая букет Анне.
Это было начало. Трудного, но важного пути к взаимопониманию. Раиса Петровна училась не вмешиваться, Максим — защищать жену, а Анна — прощать. И однажды, год спустя, когда Анна сказала свекрови, что ждёт ребёнка, Раиса Петровна расплакалась от счастья и прошептала:
И это слово — доченька — стало символом их новых отношений. Отношений, построенных не на страхе и манипуляциях, а на взаимном уважении и любви. Потому что семья — это не просто кровные узы. Это выбор быть вместе, несмотря ни на что. И они сделали этот выбор.
