— Лариса, а если… если мама съедет? Снимет квартиру или уедет к сестре?
— Андрей, дело не только в твоей маме. Дело в тебе. Ты позволил ей править нашей жизнью. Ты ни разу не встал на мою сторону. Ни разу не сказал: «Мама, это наша с Ларисой семья, мы сами разберёмся».
Следующие три месяца были проверкой. Андрей действительно попросил мать съехать. Анна Павловна устроила истерику, обвинила невестку во всех смертных грехах, пригрозила проклятием, но всё же уехала к сестре в другой город.
Андрей начал ходить к психологу. Оказалось, проблема была глубже, чем просто «маменькин сынок». Годы манипуляций, контроля, внушённой вины сделали его неспособным принимать самостоятельные решения.
Лариса тоже не сидела без дела. Она тоже пошла к психологу, чтобы понять, почему терпела это так долго. Почему позволяла вытирать об себя ноги.
Они встречались раз в неделю. Не как муж и жена, а как два человека, которые учатся узнавать друг друга заново. Без свекрови между ними.
Андрей рассказывал о детстве, где мама решала всё: от того, что он ест на завтрак, до того, на ком женится. О том, как она отвадила его первую девушку, назвав её «недостойной». О том, как выбрала ему институт, работу, даже друзей.
Лариса рассказывала о своих страхах остаться одной, о желании иметь семью любой ценой, о том, как она убеждала себя, что всё наладится, нужно просто потерпеть.
Через полгода Андрей сделал то, чего Лариса не ожидала. Он продал их общую квартиру — ту самую, где они жили с его мамой, — и купил новую. Двухкомнатную, в другом районе.
— Это будет наш дом. Только наш. Без призраков прошлого, — сказал он, протягивая ей ключи. — Если ты согласна попробовать ещё раз.
Лариса взяла ключи. Потом посмотрела на него внимательно. Он изменился. Стал увереннее, спокойнее. Взрослее.
— А что будет, когда твоя мама захочет приехать в гости?
— Приедет в гости. На два-три дня, не больше. И будет соблюдать наши правила. А если нет — гостиница.
— Она тебе этого не простит.
— Это её выбор. А мой выбор — ты.
Они не бросились друг другу в объятия. Не было голливудского хеппи-энда с поцелуями под дождём. Они просто стояли в пустой квартире, которая могла стать их домом. Или не стать. Время покажет.
— У меня есть условие, — сказала Лариса.
— Моя квартира остаётся моей. Что бы ни случилось.
— Согласен. У меня тоже есть условие.
— Больше никаких графиков уборки у родителей. Если нужна помощь — нанимаем клининг.
Лариса улыбнулась. Впервые за долгие месяцы.
Анна Павловна, конечно, пыталась вернуть контроль. Звонила, жаловалась родственникам, даже приезжала пару раз без приглашения. Но Андрей выучил новое слово: «Нет».
«Нет, мама, ты не можешь остаться на неделю».
«Нет, мама, Лариса не обязана готовить тебе особенную еду».
«Нет, мама, мы сами решим, когда заводить детей».
С каждым «нет» он становился свободнее. И их брак становился настоящим.
Лариса сдала свою однокомнатную квартиру. Доход от аренды стал их семейным фондом — на отпуск, на будущее, на мечты. Но право собственности осталось за ней. Её подушка безопасности. Её гарантия, что больше никогда не окажется в ловушке.
Через два года у них родилась дочь. Анна Павловна прилетела помогать, но прожила всего неделю.
— Я не могу смотреть, как вы воспитываете ребёнка! — заявила она. — Невестка не слушает моих советов!
— Мама, это наш ребёнок, — спокойно ответил Андрей. — Мы воспитываем её так, как считаем нужным.
Свекровь уехала, хлопнув дверью. Но через месяц позвонила, извинилась и попросила разрешения приехать на выходные посмотреть на внучку.
— Только на выходные, — предупредила Лариса.
— Согласна на любых условиях, — неожиданно смиренно ответила Анна Павловна.
Может, и свекрови способны меняться. Время покажет. А пока Лариса знала главное: у неё есть своя квартира, свой муж (теперь действительно свой) и своя жизнь.
И больше никто не посмеет отнять у неё право решать, как этой жизнью распоряжаться.
