Анна стояла на пороге своей квартиры, сжимая в руке сумку с продуктами. День выдался изнурительным: с утра она просидела в офисе за отчётами, потом заехала в магазин, чтобы приготовить ужин для мужа. Алексей должен был вернуться поздно — как всегда, с этой своей работой в IT-компании, где он то и дело пропадал на встречах и дедлайнах. Анна любила эти тихие вечера вдвоём, когда они могли просто поесть и поговорить. Но сегодня она решила вернуться пораньше, чтобы удивить его свежими пирожными из любимой кондитерской.
Ключ мягко щёлкнул в замке, дверь приоткрылась с привычным скрипом. В коридоре пахло чем-то странным — не едой, не чистящими средствами, а чем-то едким, как будто горел пластик. Анна нахмурилась, шагнула внутрь и замерла. Её сердце заколотилось, а ноги словно приросли к коврику у входа.
В гостиной, посреди комнаты, свекровь Тамара Ивановна стояла на коленях. Она была одета в старый халат, который Анна видела только в их дачном доме, и… рылась в шкафу с семейными альбомами. Но это было не просто любопытство. Руки Тамары Ивановны сжимали пачку фотографий — свадебные снимки Анны и Алексея. Она методично разрывала их на мелкие кусочки, бормоча под нос проклятия. Кусочки бумаги валялись на полу, как конфетти после неудачного праздника. А рядом, на журнальном столике, лежал ножницы — те самые, что Анна купила для рукоделия.
Анна почувствовала, как мир вокруг сжимается. Это был её дом. Их с Алексеем гнёздышко, которое они обставляли с такой любовью: белые шторы, которые она шила сама, полки с книгами, которые он расставлял часами. А теперь это… вторжение. Не просто визит — вторжение в самое сердце их жизни.
— Что… что вы делаете? — голос Анны сорвался, она сделала шаг вперёд, но ноги всё ещё не слушались.
Тамара Ивановна вздрогнула, обернулась. Её лицо, обычно строгое и собранное, теперь искажала гримаса злобы. Глаза, подведённые вчерашней тушью, покраснели от слёз или ярости — Анна не могла разобрать. Она вскочила, сжимая в руке разорванный снимок: на нём они с Алексеем целовались под дождём во время медового месяца.
— А ты что здесь забыла? — прошипела свекровь, не отводя взгляда. — Я думала, ты на работе торчишь, как всегда. А ну-ка, уйди! Это не твоё дело!
Анна не верила своим ушам. Не её дело? В её собственной квартире? Она бросила сумку на пол, продукты выкатились — яблоко покатилось по паркету, остановившись у ноги свекрови. Тамара Ивановна даже не шелохнулась, только фыркнула.
— Вы… вы рвёте наши фото? Почему? — Анна наконец шагнула ближе, её голос дрожал. — Это наш дом! Как вы посмели войти без разрешения?
Тамара Ивановна выпрямилась, откинула седеющие волосы с лица. Ей было за шестьдесят, но осанка оставалась прямой, как у учительницы, которой она работала всю жизнь. Школа, уроки литературы, строгие замечания ученикам — вот её мир. А теперь этот мир вторгся в жизнь сына.
— Без разрешения? — она усмехнулась, но в усмешке не было тепла. — Алексей дал мне ключ. Сказал, что доверяет. А ты… ты, змея подколодная, думаешь, что можешь его у меня отобрать? Эти фото — ложь! Всё это фальшь! Ты его испортила, развратила!
