— Это Юра подарил. — Юля несмело взглянула на мать — вроде буря миновала. — Ты ещё школьница. Разве он не знает? – спросила Ольга, завороженно глядя на колечко.
— Знает. Ну и что? Через два месяца я сдам экзамены и стану…
— Взрослой? Ну-ну. Ты пока живёшь со мной. Будь добра уважать мои правила, хотя бы по дому помогай. Не жди, когда носом тебя ткну. Думаешь, стала взрослой, значит, можешь делать что хочешь? Значит, можешь гулять по ночам? Домой ночевать не приходить? Может, ещё и школу бросишь? А если залетишь?.. – Злость снова поднималась в Ольге.
Она понимала, что её несёт не туда, но остановиться не могла.
— Мам, он любит меня. И я его, — с отчаянием сказала Юля.
— Да если бы он любил тебя, старался бы делать как лучше, а не во вред тебе. И откуда он взялся на нашу голову… — Ольга замотала головой, раскачиваясь из стороны в сторону, из груди вырвался то ли вздох, то ли стон.
Ночью она долго ворочалась. Поднятые переживанием и ссорой с дочерью нервы не хотели расслабляться. Тревога за дочь мешала успокоиться, заснуть. Ольга думала, как вернуть жизнь в прежне спокойное русло. Как такое могло случиться с её дочерью, умницей и красавицей, послушной и отличницей, её гордостью? Накрутила себя так, что казалось, уже случилось самое страшное. Перед глазами вспыхивали картины одна страшнее и хуже другой. Устав окончательно от дурных мыслей, Ольга набрала номер единственной подруги.
— Что случилось? – спросила та хриплым со сна голосом и громко зевнула. — Ты на часы смотрела?
— Прости. Но мне не с кем поговорить. Юля… она…
— А я тебя предупреждала, говорила, что не надо трястись над ней. Что она ещё натворила?
— Ой, Поленька, связалась она с парнем старше её, учиться стала плохо, уроки прогуливает. Учителя жалуются. Стыд-то какой. — В трубке послышался протяжный зевок подруги. — Прости. Посоветуй, что делать. – Ольга замолчала, потом, вспомнив что-то, быстро заговорила снова, пока подруга не отключилась. — Он кольцо ей подарил. Юлька о любви говорит, а ей всего семнадцать. Сломает он ей жизнь. Ты заснула, что ли там? Ладно, завтра позвоню. — Ольга отложила телефон и снова легла.
Поделилась болью, даже легче стало. Она, наконец, заснула тревожным сном. Утром всё стало казаться не таким страшным. Ольга приняла решение действовать, пока не поздно. Но как?
Пока умывалась, грела чайник, всё думала, как достучаться до дочери, как убедить её, что не любовь это, а умопомрачение. Заглянула в Юлькину комнату. Та лежала на боку, подложив под щёку ладошку. Сердце снова сжалось от нежности и страха за неё. Вздохнула, прикрыла дверь, пошла одеваться на работу.
Выходя из квартиры, сняла с крючка ключницы свои ключи. Решение пришло неожиданно, само собой. Она сунула связку в карман, пошарила в Юлькиной куртке, достала ключи и, подумав мгновение, сунула и эту связку в карман.
Потом открыла ящик тумбочки с разной мелочью, нашла запасные ключи, оставшиеся от мужа, и ими заперла входную дверь. «Всё, дочь останется дома. Ничего, завтра передам записку классной, что она плохо себя чувствовала. Зато никуда не денется. Пусть посидит дома, подумает». Ольге казалось, что вот оно, самое правильное решение. А когда вернется домой, то уж поговорит с Юлей. Есть время подготовиться, найти нужные слова.
Если бы она только она могла предположить, что из этого выйдет, если бы только… Но после бессонной ночи мозг отказывался думать.
