Ольга вышла из магазина, поудобнее перехватила пакет с продуктами и пошла к дому. Купила всего ничего, а пакет руку оттягивал. Перед домом остановилась. «Света нет в окнах. Юлька опять гулять убежала. – Ольга покачала головой. – Пусть только явится… Как связалась с этим… Юркой, так учиться стала плохо, уроки прогуливает. Учителя жалуются. А впереди ЕГЭ, поступление в институт. Вот приди только домой, я устрою тебе…» — накручивала она себя, тяжело поднимаясь в квартиру.
Дома Ольга поставила пакет с продуктами на стул у кухонного стола. Оглянулась на плиту. «Понятно. Ведь просила же картошку почистить или макароны сварить. Убежала… Ну что мне с ней делать? Ах, ты…»
Резкими движениями сняла с себя куртку, отнесла в прихожую и вернулась на кухню. Хлопала дверцей холодильника, гремела посудой – это Ольга в негодовании готовила ужин, обещая на этот раз строго поговорить с дочерью, как только та вернётся домой.
Но возвращаться Юля не спешила. Уже половина одиннадцатого, а её всё дома нет. Ольга не находила себе места. Ходила из угла в угол, повторяя, как мантру:
— Вот приди только домой… Вот только приди, уж я так тебя проучу, что забудешь, как звать… Бьюсь, как рыба об лёд, всё для неё, чтобы как у всех, а она макароны сварить не могла… Как же я устала, всё сама, одна… Думает, мне не хотелось личной жизни? Я почти такой же была, когда с ребёнком на руках одна осталась. Неблагодарная… Мою судьбу хочет повторить? Пусть попробует, поймёт, почём фунт лиха…
Злость и раздражение на дочь достигли крайней точки кипения. Ольге хотелось швырять, крушить всё, чтоб выплеснуть хоть каплю злости, скопившейся внутри.
Когда в замке заскрежетал ключ, она так обрадовалась, что дочь вернулась, что готова была простить ей всё. Но когда увидела её виноватое лицо, на котором блестели шальные от счастья глаза, злость поднялась внутри с новой силой.
— Ты где была? Знаешь, который час? А уроки? На носу выпускные экзамены, а она шляется чёрт знает где, — гневно кричала она, забыв, что соседи за стеной могут услышать.
— Уроки я сделала… — стала защищаться Юля.
— Молчи! Не перечь матери! Совсем голову потеряла? Растила тебя, думала, выучишься, хорошую работу найдёшь, тогда заживём. А ты мои ошибки повторяешь.
— Ничьи ошибки я не повторяю. Не кричи… — огрызнулась Юля.
Глаза её потухли, на щеках выступил нервный румянец.
— Ах ты… — Ольга еле сдержалась, чтобы не выкрикнуть оскорбление, да вовремя остановилась.
Беспомощно огляделась, ища, меч возмездия. Юля воспользовалась моментом и хотела прошмыгнуть в свою комнату мимо матери, но не тут-то было. Ольга, наконец, схватила складной зонтик, валявшийся на тумбочке, и замахнулась на дочь.
— Мама! — крикнула Юля, втянув голову в плечи и прикрыв её руками.
От этого крика, от позы дочери, рука Ольги резко опустилась, повисла плетью вдоль тела. Зонт со стуком упал на пол. Ольга сгорбилась, словно гнев, державший её до этого в тонусе, лопнул, и она сдулась как резиновый шарик.
— Я места себе не нахожу, не знаю, куда бежать, где искать тебя, а ты… Что у тебя на пальце? Откуда? – вяло спросила Ольга, вдруг разом устав так, что сил говорить не осталось.
Она тяжело опустилась на табурет в прихожей.
Юля медленно отняла руки от головы, посмотрела на простенькое золотое колечко с маленьким белым камушком на пальце.
