– Поговоришь? – Лена покачала головой. – Как в прошлый раз? Или как позавчера, когда ты обещал, что она больше не будет трогать мои вещи? А сегодня я прихожу – и мои занавески в спальне сняты!
– Лен, она просто… – начал Сергей, но Лена перебила.
– Не «просто», Сережа! Это не просто! Это наш дом, а я чувствую себя в нём чужой!
Она замолчала, тяжело дыша. В комнате повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя по подоконнику. Лена смотрела на Сергея, ожидая, что он скажет что-то, что вернёт ей веру в то, что они – команда. Но он только вздохнул и потёр лицо руками.
– Я не хочу ссориться, – тихо сказал он. – Давай… давай просто подумаем, как это решить.
Лена кивнула, но внутри у неё всё сжалось. Она знала, что «просто подумать» не поможет. Нужно было действовать.
На следующий день Лена проснулась раньше обычного. Сергей ещё спал, уткнувшись лицом в подушку. Она тихо встала, заварила кофе и села у окна, глядя на серые многоэтажки за стеклом. Дождь перестал, но небо оставалось тяжёлым, словно давило на плечи. Лена открыла приложение с записями камер и начала просматривать вчерашний день.
Галина Ивановна появилась в квартире около десяти утра. Лена смотрела, как свекровь, напевая что-то под нос, открывает шкаф в гостиной и начинает перекладывать их семейные фотоальбомы. «Так лучше смотрится», – бормочет она, убирая рамку с фотографией Лены и Сергея на море – той самой, где они смеются, обсыпанные песком. Вместо неё она ставит старую фотографию Сергея в детстве, в обнимку с ней самой. Лена почувствовала, как кровь приливает к щекам. Это было не просто перестановка – это было как будто стирание её присутствия в доме.
Но самое интересное началось позже. Камера в коридоре зафиксировала, как Галина Ивановна отвечает на звонок. Лена включила звук и услышала:
– Да, Света, привет! Нет, я у Лёши дома. Лена на работе, как всегда… Ну, знаешь, она вечно занята, а дом… дом, конечно, неухоженный. Я тут порядок навожу, а то стыдно даже за них.
Лена замерла, её пальцы сжали телефон. Неухоженный? Стыдно? Она тратила часы, чтобы их квартира была уютной, чтобы всё было на своих местах, чтобы дом дышал теплом. А Галина Ивановна называла это «неухоженным»?
Запись продолжалась. Галина Ивановна вошла в спальню, сняла Ленины занавески и повесила свои – те самые тёмно-синие, которые Лена терпеть не могла. «Вот, так гораздо лучше, – пробормотала она. – А то эти её тряпочки – ни уюта, ни стиля». Лена почувствовала, как слёзы жгут глаза. Это было не просто вмешательство – это было унижение.
Она выключила запись и отложила телефон. Её руки дрожали. Она понимала, что показать эти записи Сергею – значит поставить его перед выбором. Но разве у неё был другой выход? Она не могла больше молчать, не могла притворяться, что всё нормально.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, Лена уже ждала его. Она сидела на кухне, перед ней стояла чашка остывшего чая, а телефон лежал рядом, как заряженное оружие.
– Сережа, – начала она, стараясь говорить спокойно, – я хочу, чтобы ты посмотрел ещё одну запись.
Он нахмурился, но кивнул. Лена включила видео, где Галина Ивановна говорит по телефону, называя их дом «неухоженным». Сергей смотрел молча, его лицо становилось всё мрачнее. Когда запись закончилась, он долго не поднимал глаз.
– Я не знал, что она так говорит, – наконец выдавил он. – Лен, я…
– Это не просто слова, – тихо сказала Лена. – Это её отношение. Она не уважает меня. Не уважает наш дом. И ты… ты позволяешь ей это делать.
Сергей открыл было рот, чтобы возразить, но Лена подняла руку.
– Не надо, – сказала она. – Я не хочу слышать, что она «хочет как лучше». Я хочу знать, что ты сделаешь, чтобы это прекратилось.
Он смотрел на неё, и в его глазах мелькнула смесь вины и решимости.
– Я поеду к ней завтра, – сказал он. – И поговорю. По-настоящему.
Лена кивнула, но внутри у неё всё ещё кипело. Она хотела верить Сергею, но что-то подсказывало ей, что разговор с Галиной Ивановной не будет простым. Свекровь была не из тех, кто легко сдаётся.
На следующий день Сергей уехал к матери в Подмосковье. Лена осталась дома, пытаясь отвлечься работой, но мысли всё время возвращались к тому, что происходит. Она представляла, как Галина Ивановна, с её привычной улыбкой, отмахнётся от его слов, скажет: «Сереженька, ты же знаешь, я для вас стараюсь». И Сергей, как всегда, не найдёт, что ответить.
Но к вечеру он вернулся, и Лена сразу заметила, что он другой. Его лицо было усталым, но в глазах горела какая-то новая решимость.
– Я поговорил с ней, – сказал он, снимая пальто. – И я сказал, что если она не перестанет вмешиваться, мы будем вынуждены ограничить её визиты.
Лена замерла, не веря своим ушам.
– И что она сказала? – спросила она, затаив дыхание.
– Она была в шоке. Сказала, что я неблагодарный сын. Что она всю жизнь для меня делала, а я теперь… – он замялся, – в общем, она плакала.
Лена почувствовала укол вины, но тут же отогнала его. Это не её вина. Она не просила Галину Ивановну перекраивать их жизнь.
– Но я сказал, что это не обсуждается, – продолжил Сергей. – Я сказал, что ты – моя жена, и наш дом – это наше пространство. И если она хочет быть частью нашей жизни, ей нужно уважать наши правила.
Лена смотрела на него, и в груди разливалось тепло. Впервые за долгое время она почувствовала, что он на её стороне.
– Спасибо, – тихо сказала она, обнимая его.
Но вечером, когда они легли спать, Лена не могла отделаться от тревожного предчувствия. Галина Ивановна не из тех, кто просто так сдаётся. Что она сделает дальше? Простит ли она Сергея? Или придумает новый способ вернуть контроль?
А на следующий день раздался звонок в дверь. Лена открыла – и замерла. На пороге стояла Галина Ивановна, с чемоданом в руках и странной улыбкой на лице.
– Леночка, – сказала она, шагнув внутрь, – я всё обдумала. И решила, что пора нам жить вместе.
Лена почувствовала, как пол уходит из-под ног. Что это значит? И как теперь быть?
– Жить вместе? – Лена отступила на шаг, её голос дрожал от изумления. – Галина Ивановна, вы это серьёзно?
Свекровь, не снимая пальто, уверенно прошла в гостиную, поставила чемодан у дивана и огляделась, словно уже прикидывала, где повесить свои занавески. Её улыбка была такой же тёплой и непроницаемой, как всегда, но в глазах мелькало что-то новое – упрямство, смешанное с вызовом.
– А почему нет, Леночка? – Галина Ивановна пожала плечами, будто предлагала что-то само собой разумеющееся. – Сереженька вчера сказал, что я должна уважать ваши границы. Вот я и подумала – если я буду жить с вами, никаких границ нарушать не придётся. Всё на виду, всё по-семейному.
Лена почувствовала, как кровь стынет в жилах. Она посмотрела на Сергея, который стоял в дверях, бледный, как мел. Его руки были сжаты в кулаки, а взгляд метался между матерью и женой.
