– Нет, – сказала она твёрдо, глядя Свете прямо в глаза. – Вы не будете здесь жить. Ни летом, не когда-либо ещё. Это наш дом, и мы с Димой решаем, кто в нём будет.
Света замерла, её улыбка медленно угасла. Лена кашлянула, а «друг Вовы» начал разглядывать свои ботинки.
– Ты серьёзно? – Света прищурилась. – Ты правда хочешь поссориться из-за этого?
– Это не ссора, – ответила Катя, чувствуя, как внутри растёт странная, новая сила. – Это мой дом. И я не позволю никому решать за меня, как им распоряжаться.
– Ты правда думаешь, что можешь просто так взять и выгнать меня? – Света упёрла руки в бока, её голос дрожал от обиды.
Катя стояла на крыльце, чувствуя, как сердце колотится в груди. Вечерний воздух пах морем и нагретыми соснами, но сейчас этот запах не успокаивал, а только усиливал напряжение. Света, её подруга Лена и тот самый «друг Вовы» – Сергей, как его представили, – смотрели на неё с разной степенью удивления и неловкости. Дима, всё ещё стоя в дверях, молчал, и это молчание резало Катю, как нож.
– Я никого не выгоняю, – ответила она, стараясь держать голос ровным. – Но я повторяю: это наш дом. И мы с Димой решаем, кто здесь будет жить. Не ты.
Света фыркнула, её ярко-розовый сарафан колыхнулся, как флаг на ветру.
– Ну, знаешь, Катя, – начала она, – я думала, ты нормальная. А ты… ты просто эгоистка! Дима, скажи ей!
Дима кашлянул, наконец-то выходя из тени дверного проёма. Его лицо было напряжённым, как будто он пытался удержать в голове сразу десяток мыслей.
– Свет, – начал он осторожно, – Катя права. Мы не договаривались, что ты приедешь. И тем более с… – он кивнул на Лену и Сергея, – с компанией.
Света открыла рот, но не нашла, что сказать. Лена, худенькая женщина с длинной косой и усталым взглядом, неловко переступила с ноги на ногу.
– Может, мы зря приехали, – пробормотала она. – Свет, давай не будем…
– Нет, Лен, подожди! – Света вскинула руку, словно останавливая танк. – Это мой брат! Это его дом! И я имею полное право тут быть!
Катя почувствовала, как внутри всё закипает. Право? Какое право? Она вспомнила, как они с Димой ночи напролёт обсуждали, какой цвет стен выбрать, как Дима чинил старый водопровод, а она сажала розы в саду, несмотря на мозоли и жару. Этот дом был их выстраданный. А Света вела себя так, будто он – общий семейный актив.
– Света, – Катя шагнула вперёд, её голос стал твёрже, – у тебя нет никакого права решать за нас. Это не твоя дача. И не твой курорт.
В этот момент Сергей, который до сих пор молчал, решил вмешаться.
– Слушайте, девчонки, – сказал он, растягивая слова, – может, не будем ругаться? Лето длинное, места всем хватит.
Катя посмотрела на него, чувствуя, как её терпение трещит по швам.
– Места может и хватит, – отрезала она. – Но желания – нет.
Напряжение на крыльце повисло, как тяжёлый морской туман. Света смотрела на Катю, словно та только что отобрала у неё любимую игрушку. Дима, наконец, сделал шаг вперёд, положив руку Кате на плечо.
– Свет, – сказал он, – давай поговорим спокойно. Завтра. А сейчас, может, вы поедете домой? Уже поздно.
Света поджала губы, её глаза сверкнули.
– Домой? – переспросила она. – Ты серьёзно, Дима? Ты выбираешь её, а не меня?
– Я никого не выбираю, – Дима повысил голос, и Катя заметила, как его пальцы сжались в кулак. – Это наш с Катей дом. И мы хотим, чтобы нас уважали.
Света фыркнула, схватила сумку и повернулась к своим спутникам.
– Поехали, – бросила она. – Видимо, здесь нам не рады.
Лена и Сергей, явно чувствуя себя лишними, молча последовали за ней к машине. Когда хлопнула дверца, а мотор взревел, Катя наконец-то выдохнула. Но облегчение длилось недолго.
– Катюш, – Дима повернулся к ней, его голос был мягким, но в глазах читалась тревога, – ты уверена, что надо было так резко?
Катя посмотрела на него, чувствуя, как внутри снова закипает обида.
– Резко? – переспросила она. – Дима, твоя сестра приехала без предупреждения, с целой компанией, и заявила, что будет жить у нас всё лето! А ты спрашиваешь, не слишком ли я резко?
Дима вздохнул, потирая шею – его привычный жест, когда он не знал, что сказать.
– Она моя сестра, – тихо сказал он. – Я не хочу с ней ссориться.
– А со мной? – Катя шагнула ближе, её голос дрожал. – Со мной ты готов ссориться? Потому что я не хочу, чтобы наш дом превратился в бесплатный хостел!
Дима посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло что-то новое – смесь вины и решимости.
– Я поговорю с ней, – сказал он. – Серьёзно поговорю. Но дай мне время.
Следующие дни были как хождение по канату. Света не звонила, но Катя знала: затишье перед бурей. Она пыталась наслаждаться дачей – утренним кофе на террасе, запахом цветущих роз, плеском волн, доносящимся с берега. Но каждый раз, когда звонил телефон, она вздрагивала, ожидая очередного звонка от золовки.
Дима, как и обещал, позвонил сестре. Катя слышала обрывки их разговора, когда сидела в саду, поливая грядки.
– Свет, мы не можем так, – говорил Дима, шагая по дорожке. – Это наш дом. Мы с Катей хотим покоя.
Пауза. Потом голос Димы стал тише, почти умоляющим:
– Ну, приезжайте на выходные, хорошо? Но не на всё лето. Это слишком.
Катя поставила лейку на землю, чувствуя, как её сердце сжимается. Выходные? Опять компромисс? Она понимала, что Дима старается, но его «старания» каждый раз заканчивались тем, что Света получала то, что хотела.
Вечером, когда они сидели на террасе, Катя решилась.
– Дим, – начала она, глядя на его профиль, освещённый мягким светом фонаря, – я не хочу больше этих полурешений. Света должна понять: наш дом – не её курорт.
Дима повернулся к ней, его лицо было усталым.
– Я знаю, – сказал он. – Но она не отстанет. Ты же её знаешь.
