Она достала из папки какие-то распечатки. — Вот. Размен. Агентство “Ключ-Сервис”. Две квартиры. Вам — однокомнатная на Теплом стане, Кате — студия на Марьиной роще. Почти по метражу сходится.
— Мама, — устало сказал Максим, — мы же говорили об этом.
— Вы говорили, что не хотите. А теперь всё иначе. Катя пыталась, ты же видишь — не справляется. Значит, нужна поддержка.
— Это не поддержка, — вмешалась Лариса. — Это откуп.
— Не смей со мной так говорить, — резко обернулась свекровь. — Я мать. Я лучше вас знаю, что вашей семье нужно.
— Нет, — спокойно сказала Лариса. — Вы просто привыкли решать за всех.
— А кто, по-твоему, решал, когда ты ещё на свет не появилась? Я поднимала двоих детей одна, без мужика, без помощи! И теперь ты мне рассказываешь, что я не имею права вмешиваться?
Светлана Игоревна побледнела, опустила документы на стол. — Ты неблагодарная. Я вижу, кто в вашем доме главный. Максим, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Максим стоял, прижав ладонь к виску. — Мама, пожалуйста. Мы с Ларой уже решили этот вопрос. Не возвращайся к нему.
— Значит, всё, да? — она прищурилась. — Точка?
— Тогда я тебе скажу, сынок, — голос её стал хриплым, надломленным. — Когда я умру, Катя останется одна. Ты ведь и тогда отвернёшься?
— Мам! — Максим резко поднял голову. — Хватит. Я тебя прошу.
— Ты думаешь, я вечная? — её глаза блестели от слёз и злости. — Думаешь, я не знаю, что у меня давление, сердце барахлит? Но ты даже не интересуешься! Только своя жена — твой бог теперь!
Лариса сделала шаг вперёд. — Светлана Игоревна, я понимаю, вы обижены. Но мы не ваши враги. Мы просто хотим жить отдельно, как взрослые.
— Это ты хочешь. Ты. А мой сын бы никогда не пошёл против матери, если бы не ты.
— Мама! — рявкнул Максим, и голос его сорвался. — Хватит!
Он впервые крикнул. Тишина повисла мгновенно. Только тикали часы.
Светлана Игоревна медленно подняла папку, прижала к груди. — Понятно. Значит, я вам мешаю.
Она развернулась и пошла к двери. Лариса хотела что-то сказать, но Максим поднял руку — не надо. Дверь хлопнула.
Он стоял, глядя в пустоту, потом сел на стул и прошептал: — Всё. Теперь она со мной точно не будет разговаривать.
Лариса села рядом. — Дай ей время. Она зла, но не камень.
— Тогда будем жить так, как умеем. Вместе.
Декабрь пролетел в суете. Катя продолжала ходить к психотерапевту, потом неожиданно написала: “Мне предложили подработку онлайн. Попробую. Спасибо тебе”. Лариса перечитала сообщение трижды и невольно улыбнулась.
Максим увидел. — Что там?
— Новости хорошие. Катя начала работать.
— Угу. И, кстати, твоя мама вчера звонила.
Максим побледнел. — Что? Тебе?
— Да. Сначала молчала, потом сказала: “Спасибо за то, что помогли Кате”. И всё.
Он долго сидел, уставившись в одну точку, потом сказал тихо: — Может, она и правда начинает понимать.
— Может, — сказала Лариса. — Главное — не мешать. Пусть всё идёт своим ходом.
Он подошёл, обнял её сзади, прижал щекой к её волосам. — Знаешь, я думал, что после всей этой истории у нас всё рухнет. А, кажется, наоборот.
— Так и бывает. Когда что-то трещит, его можно склеить — если не бросить.
— Лара… спасибо тебе. За всё.
Она улыбнулась, не оборачиваясь. — Только не начинай благодарить. Просто сделай мне чай. С лимоном. И без философии.
Он рассмеялся. Звук его смеха был тёплым, настоящим, как будто долгий мороз вдруг уступил место солнцу.
В начале января пришла открытка. Настоящая, бумажная, с видом зимней Москвы. На обороте аккуратным почерком: «С Новым годом, Макс и Лара. Простите, если была резка. Катя нашла работу, уже месяц без срывов. Спасибо за поддержку. Светлана.»
Лариса держала открытку в руках, чувствуя, как горло сжимает. Она молча передала её Максиму. Тот прочитал, усмехнулся — почти по-детски.
— Знаешь, — сказал он, — похоже, у нас впервые за долгое время нормальный Новый год. Без криков, без обвинений. Просто жизнь.
— Да, — кивнула Лариса. — Просто жизнь. И это уже немало.
За окном падал тихий снег, фонари рассыпались мягкими бликами по заснеженным веткам. В квартире пахло мандаринами и чаем. Максим включил гирлянду, и комната засветилась разноцветными огнями.
