— Нет, Коль, только через мой труп! — голос Людмилы сорвался. Она стояла у раковины, сжимая мокрую тряпку, будто оружие. Коля — её муж, в мятой футболке и домашних шортах — стоял напротив, не зная, куда деть руки. — Люд, ну чего ты как всегда… Давай спокойно. Я просто сказал — мама к нам переедет. Временно. — «Временно»? — передразнила она. — Я знаю твоё «временно». В прошлый раз телевизор «временно» стоял в коридоре три года!
На секунду в кухне повисла тишина. Только часы тикали — громко, как молоток по виску.
— Ей тяжело одной, — начал он опять, тихо, будто боялся собственных слов. — Лифт там не работает, сосед снизу дебоширит, давление скачет. Ну что ей делать? — Лечиться, — сухо ответила Люда. — А не к нам тащиться.
Коля отвернулся, выдохнул и пошёл к коридору. — Люд, я прошу тебя, — сказал он через плечо. — Ты ведь понимаешь… она одна.
Люда не ответила. Она знала: когда Коля говорит «одна», значит, всё уже решено. Он не просит — он сообщает. Как всегда.
И точно. В следующую минуту дверь в прихожей хлопнула, и в квартиру вплыла Валентина Петровна — Колиная мать. В пальто, с чемоданом на колёсиках, с лицом человека, у которого всё под контролем. — Ну вот и я! — бодро сказала она. — Где тут у вас можно вещи поставить?
Люда даже не сразу поверила. — Это шутка, да? — спросила она, медленно ставя тряпку в раковину. — Какая шутка, Людочка, — ответила Валентина Петровна и задвинула чемодан под вешалку. — Я же предупреждала: там лифт опять сломали. Коля сказал, что вы не против.
— Коля, — Люда повернулась к мужу, — ты что, совсем рехнулся? Он смотрел куда-то в пол. — Ну, я думал, ты поймёшь…
Она молча подошла к нему, вплотную. — Слушай сюда. Это. Моя. Квартира. Купленная мной. До тебя. До вашей мамы. И никто тут жить не будет, кроме меня. Понятно? — Люд, ну зачем ты так? — он вздохнул. — Мы же семья.
— Семья — это когда вместе решают. А не когда один тащит чемоданы, а другой ставит перед фактом, — её голос сорвался на крик. — Хватит!
Валентина Петровна смерила её взглядом поверх очков. — Людмила, — произнесла она ровным голосом. — Ты не забывайся. Это мой сын. И если я решила быть рядом, то я буду.
— Да хоть под дверью стойте, — ответила Люда. — Но сюда вы не войдёте.
Коля дернулся: — Мам, может, потом обсудим… — Что обсуждать? — перебила свекровь. — Я уже дома.
И пошла в кухню. Так уверенно, будто всю жизнь там жила. Открыла шкаф, заглянула в холодильник, поморщилась: — Господи, пусто! Как вы тут питаетесь?
Люда стояла, не веря глазам. — Коля, ты что, даже холодильник ей сдал? — спросила она тихо. Он пожал плечами. — Ну… мама любит порядок…
Она не выдержала. — Да она любит власть, а не порядок! Ты что, не видишь? Она же сюда вселилась как хозяйка!
Валентина Петровна не обернулась. — Кто хозяйка — это ещё вопрос. У вас всё общее, вот и жильё общее. Не будешь же ты сына выгонять?
Люда подошла ближе. — Сына — нет. А вот вас — да. И прямо сейчас.
— Ой, не надо мне тут истерик, — фыркнула свекровь. — Взрослая женщина, а ведёшь себя, как девчонка.
Люда схватила чемодан и потащила к двери. Но Валентина Петровна с неожиданной силой вырвала ручку из её рук. — Не смей! — крикнула она. — Я тут жить буду.
Коля стоял, как камень. — Мам… Люд… ну хватит…
— Молчи! — одновременно крикнули обе.
Тишина. Тяжёлая, липкая, как после грозы.
Люда выпрямилась, откинула волосы с лица. — Хорошо. Раз вы обе решили меня не слушать, я сделаю по-другому. — Она достала телефон, открыла контакты. — Через полчаса сюда приедет мой брат. Посмотрим, как вы будете ему объяснять, что делаете в моей квартире.
