Через неделю вечером Юлия возвращалась домой с работы. Ветер гнал по улице сухие листья, лампы на столбах мигали, где-то скрипел металлический люк. Она поднялась на четвёртый этаж, достала ключи — и замерла. У двери стоял Алексей.
Он похудел, выглядел усталым. — Привет, — сказал он тихо. Юлия медленно вставила ключ в замок. — Что ты здесь делаешь? — Хотел поговорить.
Она открыла дверь, прошла внутрь, не приглашая. — Пять минут, — сказала она.
Он вошёл, огляделся: крошечная кухня, аккуратный стол, тёплый свет лампы. — Уютно у тебя, — заметил он. — Да, — ответила она. — Потому что никто не кричит.
Он помолчал. — Юль, я правда всё переосмыслил. — Поздно, Лёш. — Не поздно. Люди ошибаются. — Ошибки — это когда случайно. А ты сознательно унижал меня месяцами.
Он подошёл ближе, сел на стул. — Я тогда был в стрессе. Работа, деньги, давление. — А я что, мешала тебе дышать?
— Ты не понимаешь… Я чувствовал, что не справляюсь. И переносил злость на тебя. — Так вот, — сказала Юлия, — ты переносил не злость. Ты переносил неуважение.
Он опустил глаза. — Я знаю. И теперь жалею.
Она стояла у окна, глядя на отражение в стекле. В отражении — двое, чужие. — Лёш, а зачем ты пришёл? — Хочу, чтобы мы попробовали снова. — Нет.
Он вздрогнул, будто не ожидал, что она скажет это так спокойно. — Почему? Я изменился. — Потому что я не хочу жить в страхе. Не хочу каждое утро думать, что опять скажешь, что я «высасываю соки». — Я не скажу. — Уже сказал, — тихо ответила она. — И это не забудется.
Молчание повисло тяжёлое. Он сжал руки, потом поднял взгляд. — Юль, я вчера был у психолога. Мне сказали, что я закрывался от всех. Что это из-за детства, из-за отца… — Остановись, — перебила она. — Не оправдывайся прошлым. Мы все из детства. Но это не повод делать больно другому.
Он вздохнул, сжал губы. — Я просто хотел понять, можно ли всё вернуть. — Нет, нельзя. Можно только сделать выводы.
Он замолчал, кивнул. Потом посмотрел на неё и вдруг спросил: — А ты… ты кого-то встретила?
Юлия усмехнулась. — А ты бы хотел, чтобы я страдала?
Он не ответил. Встал, подошёл к двери. — Я скучаю по тебе, — сказал тихо. — Я — по себе, когда была с тобой.
Эта фраза застала его врасплох. Он посмотрел на неё, но она уже отвернулась.
После того, как он ушёл, Юлия долго стояла у окна. Внизу шли прохожие, светились окна, где-то смеялись дети. Она почувствовала странную лёгкость — будто из комнаты вынесли тяжёлую мебель, и теперь можно дышать свободно.
В ту ночь она впервые за долгое время уснула без тревоги.
Следующие дни прошли спокойно. Но в пятницу позвонила Света. — Юль, я не хочу тебя тревожить, но я видела Алексея. В торговом центре. С женщиной. — С какой? — спокойно спросила Юлия. — Не знаю. Молодая. Они вместе выбирали куртку. Он её обнимал.
Юлия усмехнулась: — Ну и хорошо. Пусть будет счастлив. — Тебе не больно? — Нет, Свет. Я ведь уже всё прожила.
Она положила трубку, села за стол, открыла ноутбук и включила музыку. На экране мелькали фотографии моря — старые, прошлогодние. Алексей на них улыбался, обнимал её. Юлия закрыла папку и тихо сказала вслух: — Всё.
Через неделю Алексей написал сообщение: «Юль, прости. Я понял, что потерял. Но если честно — уже начал новую жизнь. Не сердись».
Она прочитала и улыбнулась. Не горько — спокойно. Удалять не стала. Пусть останется напоминанием, как бывает, когда человек путает любовь с удобством.
Вечером к ней зашла мать. — Ну что, как ты? — Нормально, мам. — Алексей не появлялся? — Был. — И? — Всё ясно.
Мать села рядом, наливала чай. — Ты держишься молодцом. Я боялась, ты сорвёшься. — Я уже сорвалась тогда, когда жила с ним. Теперь — нет.
Они сидели молча, слушали дождь за окном.
Надежда Викторовна посмотрела на дочь и сказала: — Ты изменилась. Стала взрослее, спокойнее. — Просто научилась жить без ожиданий.
На работе Юлия постепенно втянулась. Коллеги уважали её за ответственность, начальник предложил подработку — вести запись клиентов по вечерам. Всё складывалось ровно.
Однажды, возвращаясь домой, она встретила соседа — молодого мужчину с дочкой лет семи. Девочка смеялась, держа в руках зонт наоборот, под дождём. Сосед, смущённо улыбаясь, извинился, что она забрызгала Юлию. — Ничего, — сказала она. — Это даже мило.
Он улыбнулся. — Я — Андрей, кстати. — Юлия.
И вот впервые за долгое время она почувствовала что-то похожее на интерес. Без ожиданий, без планов. Просто лёгкое, тёплое ощущение, что мир снова большой.
Поздним вечером она записала в блокнот — тот самый, где раньше считала расходы:
«Если человек унижает тебя — не пытайся доказать, что ты достойна. Просто уйди. Потому что уважение не возвращают, его либо берегут, либо теряют навсегда.»
Эта мысль стала для неё как точка. Как закрытая дверь.
Прошла неделя. Юлия шла утром на работу, мимо промозглого двора, где ветер рвал последние листья. Она вдруг поняла: жизнь — это не то, что было. И не то, что будет. Это то, что она делает сейчас.
Она остановилась, посмотрела на небо. Серое, тяжёлое, но с проблеском света вдали. И улыбнулась.
Не потому что стало легко, а потому что больше не было стыда за прожитое.
Вечером она пришла домой, поставила чайник, достала любимую чашку и включила музыку. На полке стоял старый фотоальбом. Юлия открыла его, посмотрела несколько страниц и закрыла. Положила в ящик.
Всё. Теперь в её жизни нет места тому, кто называл её «жалкими крохами». Теперь она знала себе цену.
За окном шумел осенний дождь, и где-то далеко проехала электричка. Юлия улыбнулась и подумала, что впереди зима — новая, своя, без страха.
Так закончилась история, в которой она наконец выбрала себя. Без громких слов, без мести, без слёз напоказ. Просто выбрала — жить с уважением.
И впервые за долгое время это решение не требовало ни одобрения, ни прощения.
