— А это кто у вас всё ходит? Высокий такой, шумный.
— Брат мужа, — сухо ответила Полина.
Старушка кивнула, но в глазах мелькнуло что-то тревожное.
— Осторожнее. Таких я уже видела. Они как пожар — вроде греют, а потом от дома только угли.
Полина замерла, сжимая пакет с продуктами. В этом простом замечании чужой женщины было больше правды, чем во всех речах Максима.
Накал рос. Тимур всё чаще говорил о бизнесе, а не о машине. В их разговорах стало меньше «мы» и больше «Максим сказал», «Максим думает».
Однажды, во время завтрака, Тимур почти не глядя бросил:
— Может, и правда попробовать? Не все деньги. Хотя бы часть.
Полина уронила вилку. Металл стукнул о тарелку — звонкий, как выстрел.
— А я у тебя кто? Часть?
И тогда он впервые сорвался:
— Ты просто боишься рисковать!
Эти слова пронзили её, как нож. Потому что она боялась. Но не риска. Она боялась потерять то, что они строили.
В тот вечер, когда Максим снова явился с партнёром и кипой договоров, Полина ушла на кухню и долго смотрела на нож, лежавший рядом с разделочной доской. Холодный блеск стали отражал лампу.
Вот так же, наверное, отражает свет лёд на дороге. Скользко, опасно, но всё равно кто-то идёт по нему, пока не сломает себе шею.
И именно тогда, глядя на нож, она впервые подумала: «А что, если я уйду? Если оставлю их двоих? Пусть тонут вместе».
Она не сказала этого вслух. Но мысль поселилась.
— Ты опять принес свои бумажки? — Полина стояла в дверях кухни, когда Максим, с сияющими глазами, ввалился в гостиную с увесистой папкой. — Это не бумажки, а будущее, — отрезал он, даже не взглянув на неё. — Поля, когда-нибудь ты мне спасибо скажешь.
— Я тебе скажу, — вмешался Тимур, уже потянувшийся за папкой. — Ты же понимаешь, он реально всё просчитал.
Полина молчала. Она давно заметила: когда Максим входил в квартиру, Тимур словно менялся. Плечи выпрямлялись, голос становился тверже, глаза загорались — как будто рядом не жена, а капитан, ведущий его в большое плавание. Только вот корабль был дырявый, а море — бездонное.
Максим, заметив её молчание, скользнул взглядом по ней — медленным, наглым. Ей захотелось схватить стакан и швырнуть в него. Но она только отвернулась.
Не буду давать ему наслаждения видеть мою злость.
Через неделю случилось нечто странное. Полина возвращалась вечером с работы, ключ уже вставила в замок, когда на лестничной площадке услышала тихие голоса. Сначала подумала — соседи. Но потом разобрала: это Максим и какой-то мужчина.
— Деньги должны быть до конца месяца, иначе сделка сгорит, — сказал незнакомец хриплым голосом.
— Да будут деньги, — отмахнулся Максим. — Брат поможет. Он у меня надёжный.
Полина замерла, сердце заколотилось. Она сделала шаг, дверь скрипнула. Мужчины сразу замолкли. Незнакомец — высокий, в длинном пальто, с глазами, которые в полумраке блестели как стёкла, — посмотрел на неё пристально, слишком пристально. И кивнул едва заметно.
— Добрый вечер, — сказал он. Голос был будто обрезанным, каждое слово рубленое.
— Добрый, — выдавила Полина и зашла в квартиру, чувствуя, как её пробирает холод.
Позже, уже ночью, лёжа рядом с уснувшим Тимуром, она вспоминала этот взгляд. Он был не просто оценивающим. В нём было предупреждение. Или угроза.
На следующий день на работе Полина никак не могла сосредоточиться. Бухгалтерия, цифры, отчёты — всё путалось. Коллега, Лена, заметила:
— Ты сама не своя. Дома что-то?
