— Вот и правильно, — произнесла она. — Сама ушла. И нечего потом делить.
Лиза зарылась в шкаф, вытащила стопку белья, швырнула в чемодан. Слёзы всё же пошли, но она их не замечала.
— Да пошли вы оба к чёрту, — прошептала она и с силой захлопнула крышку. Чемодан щёлкнул, как приговор.
Она накинула куртку, схватила сумку и, не оборачиваясь, вышла. Дверь хлопнула так, что соседи, наверное, подпрыгнули.
На лестничной площадке пахло сыростью и старой краской. Лиза стояла, тяжело дыша, а внутри у неё только одна мысль крутилась: «Всё. Кончено».
Елизавета сняла маленькую однушку на окраине. Дом старый, лифт вечно ломался, соседка курила в подъезде, и всё же здесь она впервые за последние годы вздохнула спокойно. Никто не лез с упрёками, никто не подстраивал мебель «как удобнее маме». Тишина была настоящей роскошью.
Она уже подала на развод. Юрист объяснил: раз квартира куплена в браке, формально она — совместно нажитое имущество. Но у Лизы были козыри: все платёжки, выписки с её счёта, доказательства, что именно она четыре года вносила ипотеку. Михаил только косился, а потом промямлил: — Может, договоримся? Мама говорит, можно половину оставить нам… На что Лиза сухо ответила: — Пусть мама купит тебе свою квартиру. Я своё не отдам.
Развод тянулся тяжело: суды, бумажки, нервы. Михаил пару раз звонил, пытался «поговорить по-человечески». Но разговоры быстро сводились к его маминым словам. Своего мнения у него так и не появилось.
На последнем заседании судья прямо сказала: — Учитывая документы, квартира остаётся за Елизаветой. Михаил, вы можете претендовать на часть, но фактически ваших вложений нет. Наталья Игоревна, сидевшая на заднем ряду, едва не вскочила: — Но я давала деньги! Мои! — Вы не сторона брака, — холодно ответил судья. — Ваши претензии решайте отдельно.
Уже на выходе из суда свекровь набросилась на Лизу: — Ты разрушила моему сыну жизнь! Ты стерва неблагодарная! Лиза посмотрела на неё спокойно, впервые без злости, а скорее с усталой жалостью. — Я её спасла. Себе. И вашему сыну тоже, только он этого ещё не понял.
Михаил стоял рядом, мятый, ссутуленный. Лиза мельком взглянула — и ясно поняла: вернётся он к маме. Другого выхода у него нет. И это уже не её забота.
Через месяц она въехала в свою квартиру. Без чужих пакетов, без чужого запаха духов в прихожей, без вечного «надо сменить шторы». Её дом. Только её.
Она наливала себе бокал белого вина, открыла окно и впервые за долгое время улыбнулась. — Ну что, Лиза, поздравляю, — сказала она себе вслух. — Свобода.
И вдруг в груди стало легко. Никакой тоски, никакой вины. Только уверенность: да, было больно, да, придётся всё заново. Но теперь она точно знала — лучше одной, чем в клетке у свекрови и её мальчика-сынка.
И в этот момент Лиза поняла: жизнь после тридцати только начинается. И да, даже после развода. Особенно после развода.
