Вечером раздался звонок в дверь. На пороге стоял промокший Сергей без зонта.
— Можно? — он выглядел растерянным.
Отец Вали молча пропустил его в прихожую.
— Я… не через адвоката, — Сергей с трудом подбирал слова. — Давай поговорим как люди.
Валя кивнула в сторону кухни. Они сели за стол, где еще три дня назад отмечали ее день рождения — первый за годы брака, который она встречала без свекрови.
— Я подал заявление на выход из доли, — сказал он, положив на стол документы. — Квартира твоя.
— Ни в чем! — он резко встал. — Просто… я понял…
— Что именно? — Валя впервые за вечер подняла на него глаза.
— Что был слепцом. — Сергей сел, опустив голову. — Мама… она всегда такая была. И с отцом, и с Леной… Я просто привык.
Тишина. Только часы на кухне громко тикали.
— А почему не заступился? — спросила Валя.
Это признание повисло в воздухе. Катя незаметно вышла, оставив их наедине.
— Теперь что? — спросила Валя.
— Не знаю. — Он посмотрел на нее. — Может, попробуем сначала? Без родителей, без Лены…
Она отвернулась к окну. По стеклу стекали капли дождя, сливаясь в причудливые узоры.
— Слишком поздно, Сергей.
Он вздохнул, достал конверт:
— Вот документы на квартиру. И… — протянул вторую папку, — заявление о разводе. Выбирай.
Валя взяла оба конверта.
Когда он ушел, Катя вернулась на кухню:
— Он врет, — резко сказала Катя. — Смотри.
Она разложила документы. Среди них было заявление о разделе счетов — Сергей уже вывел все деньги.
— Вот он, настоящий подарок, — Катя ткнула пальцем в цифры. — Оставил тебе квартиру, зато прихватил все накопления.
Валя медленно кивнула.
— Значит, выбор сделан.
Она взяла ручку и подписала заявление о разводе.
Ночью пришло сообщение:
«Завтра в 10:00 в загсе. Будь там.»
Ответа не последовало.
Утром Валя стояла у окна, глядя, как Сергей ждет ее у здания загса. Ровно в 10:15 он ушел.
Телефон взорвался звонками. Она взяла трубку:
— Ну что, довольна? — кричала Лена. — Довелa мужика до ручки!
— Передай ему, — спокойно сказала Валя, — что документы я отправлю почтой.
Она положила трубку и расплакалась. Не потому что жалела — потому что три года жизни превратились в пачку бумаг.
В дверь постучали. На пороге стоял отец с бутылкой шампанского.
— Дочка, — он обнял ее, — теперь ты свободна.
Они распили бутылку за новую жизнь. Без счетов, без унижений.
А на следующий день пришло письмо от Николая Ивановича:
«Прости нас всех. Ты заслуживаешь счастья.»
Валя аккуратно сложила письмо и убрала в ящик стола — вместе с другими воспоминаниями.
Впереди была только она сама. И это было главное.
Дождь стучал по подоконнику, когда Валя ставила последнюю коробку в углу новой квартиры. Бывшей квартире. Теперь — только её.
Она провела рукой по пыльной поверхности журнального столика — того самого, который они с Сергеем выбирали вместе три года назад.
— Ну вот и всё, — прошептала она в пустом помещении.
Телефон вибрировал в кармане. Сообщение от Кати:
«Приезжаю через час с шампанским и пиццей. Не вздумай начинать без меня!»
Валя улыбнулась. Потянулась за тряпкой, но вдруг остановилась.
Она заказала клининговую службу. Впервые в жизни.
Пока ждала уборщицу, разбирала коробки с книгами. Из старого фотоальбома выпал снимок — они со Сергеем на море. Она хотела выбросить, но… положила в ящик комода.
Дверной звонок. Но вместо уборщицы на пороге стоял… Николай Иванович.
— Дочка, — он тяжело дышал, — можно на минутку?
Она растерянно пропустила его.
Свекор оглядел пустую квартиру, кивнул:
— Хорошее место. Солнечное.
— Папа, что случилось?
— Это тебе. От меня лично.
В конверте оказались акции завода, где он проработал сорок лет.
— Можешь, — он нахмурился. — Это не от них. От меня.
Он присел на коробку, вдруг постаревший:
— Людмила… она не злая. Просто… сломаная. Её родители в войну…
— А Сергей… — свекор замолчал. — Он сейчас с Леной живёт. Мать, конечно, всем заправляет.
— Пьёт, — отрезал Николай Иванович. — Но спрашивать о тебе запретил.
Они сидели молча. Потом свекор поднялся:
У двери он обернулся:
— Ты правильно сделала.
Когда он ушёл, Валя долго смотрела на акции. Потом аккуратно убрала их в конверт — туда же, где лежало письмо.
Раздался звонок — на этот раз уборщица. Молодая девушка лет двадцати.
— Где ведро? — первым делом спросила она.
Валя вдруг рассмеялась:
— Знаешь что? Делай как знаешь. Я заплачу.
Она вышла на балкон. Дождь закончился. Впервые за долгое время она почувствовала — не боль, не злость.
Вечером с Катей они сидели на полу (мебель ещё не привезли), пили шампанское из пластиковых стаканов.
— И что дальше? — спросила подруга.
Валя посмотрела на закат за окном:
— Не знаю. Впервые в жизни — не знаю. И это… прекрасно.
Катя чокнулась с ней:
— За жизнь, — поправила Валя.
На следующее утро, разбирая последнюю коробку, она нашла старый блокнот. Тот самый, где когда-то начала вести счёт.
Валя перелистала страницы, улыбнулась.
Она разорвала блокнот и выбросила в мусорное ведро.
А потом села за компьютер и начала писать.
Историю о девушке, которая однажды осмелилась выставить счёт за свою любовь.
Первая строка родилась сама собой:
«Раз я теперь домработница у твоих родителей, то вот счёт за мои услуги…»
