— Такси будет через двадцать минут, — громко объявила Алиса. — Вам лучше начать собираться.
— Никуда мы не поедем! — Галина Петровна швырнула телефон на диван. — Это дом моего сына! Мы здесь прописаны!
Алиса молча подошла к стене и сорвала со шкафа рамку с фотографией. Она протянула её свекрови.
— Вот твой сын. Вот твоя прописка. А вот, — она открыла папку с документами, — свидетельство о собственности. Моё имя. Моя квартира.
Катя вдруг вскочила с места, роняя на пол детскую бутылочку.
— Мы с детьми ночевать будем на улице? Ты совсем тварь бессердечная!
— Я заказывала микроавтобус, — холодно ответила Алиса. — Всё ваши вещи в прихожей— это ваши вещи? Или нужно что-то ещё собрать?
Дима схватил Алису за руку выше локтя, сжал так, что появилась боль.
— Ты сейчас же прекратишь этот цирк! — он дышал ей прямо в лицо перегаром. — Я твой муж!
Алиса резко вырвала руку.
— Бывший. С этого момента — бывший.
Она достала телефон и начала набирать номер полиции. В этот момент Галина Петровна неожиданно рухнула на диван, закатив глаза.
— Ой, сердце! Таблетки! Мне плохо!
Катя бросилась к матери, дети начали реветь ещё громче. Дима метался между Алисой и «умирающей» матерью. Алиса спокойно закончила набирать номер.
— Алло, дежурный? Да, мне нужна полиция и скорая. Адрес…
— Ты совсем сумасшедшая! — завопил Дима, выбивая у неё телефон.
Аппарат упал на пол, экран треснул. В квартире воцарилась тишина. Даже Галина Петровна перестала «умирать». Все смотрели на Алису, ожидая истерики.
Она медленно подняла телефон, проверила — экран действительно разбит. Затем спокойно достала из сумки планшет.
— Продолжим? — её палец уже hovered над экраном.
— Мы собираемся! — неожиданно закричала Катя. — Ваня, быстро собирай игрушки! Мама, вставай, нам нужно ехать!
Галина Петровна поднялась с дивана без всяких признаков болезни. Её глаза блестели ненавистью.
— Ты ещё пожалеешь об этом, стерва. Мой сын…
— Твой сын, — перебила её Алиса, — уже пятнадцать минут как мог бы помочь тебе собраться, но вместо этого стоит и смотрит, как его мать разыгрывает спектакль.
Дима вдруг резко развернулся и пошёл в спальню, хлопнув дверью. Остальные засуетились, бросая вещи в сумки. Через десять минут внизу подъехало такси.
Когда все наконец вышли, Алиса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. В квартире стояла гробовая тишина. Она медленно сползла на пол и закрыла лицо руками. Только сейчас её начало трясти — адреналин отступал.
Через час раздался звонок в дверь. Алиса вздрогнула — неужели вернулись? Подойдя к глазку, она увидела Диму. Один. Без вещей.
Она открыла дверь, но не впустила его, оставив цепочку.
— Я… я ошибся, — он говорил, не поднимая глаз. — Мама перегнула. Катя тоже. Можно… можно мы поговорим?
Алиса долго смотрела на этого человека — своего мужа, который не защитил её, не поддержал, позволил родным топтать их общий дом.
— Нет, — тихо сказала она. — Нельзя.
И закрыла дверь. На этот раз — навсегда.
Алиса сидела на балконе своей – теперь уже действительно только своей – квартиры, попивая горячий кофе. Внизу шумел осенний парк, золотые листья кружились в прохладном воздухе. В квартире было тихо. Чисто. Ни детского крика, ни хлопающих дверей, ни едких комментариев Галины Петровны.
Развод дался нелегко. Дима сначала умолял, потом угрожал, пытался оспорить раздел имущества, но документы на квартиру были оформлены железно. Его последней попыткой «вернуть всё как было» стал визит с огромным букетом и слезами в голосе:
— Лиза, я всё осознал. Мама больше не появится в нашей жизни, я обещаю.
Алиса тогда только покачала головой:
— Ты осознал только то, что останешься без жилья.
Он ушёл, хлопнув дверью.
Катя пару раз писала ей в слезливых сообщениях, что «дети скучают», но Алиса просто добавила номер в чёрный список. Галина Петровна, по слухам, до сих пор рассказывает всем, какая у Диминой «бывшенькой» оказалась «чёрствая душонка».
Алиса допила кофе и потянулась. Впереди был выходной – тихий, спокойный, принадлежащий только ей. Она вдохнула полной грудью и улыбнулась.
Больше никто не смел указывать ей, как жить.
