Последние гости, шумные и радостные, выплеснулись из дверей ресторана в теплый летний вечер, оставив после себя тихий гул и воздух, напоенный ароматом цветов и дорогих духов. Мария присела на стул, с наслаждением снимая туфли на высоких каблуках. Ее ныли ступни, но на душе было светло и безмятежно. Сегодня был ее день. День, когда она стала женой Алексея.
Она окинула взглядом опустевший зал и поймала на себе взгляд свекрови. Галина Ивановна сидела за одним из ближайших столов, поправляя идеальную и без того укладку, и смотрела на невестку с теплой, материнской улыбкой. Она была воплощением гостеприимства и заботы последние несколько месяцев подготовки к свадьбе.
— Машенька, родная ты моя! — Галина Ивановна подошла и обняла ее за плечи, пахнуя дорогим парфюмом и добротой. — Наконец-то этот день настал! Теперь ты у меня точно дочь. И даже роднее. Дочки, они обычно от мам отдаляются, а невестки, наоборот, ближе прибиваются.
Мария улыбнулась, чувствуя легкую неловкость от такой стремительной и показной близости, но сердце ее оттаивало. После потери собственной матери несколько лет назад ей так не хватало этого тепла.
— Спасибо, Галина Ивановна. Я очень старалась, чтобы все было идеально.
— Да что вы, детки, старались! Это я за вас все хлопотала! — свекровь махнула рукой, браслеты на ее запястье мелодично звякнули. — Главное, что вы теперь вместе. Мой Лёшенька такой счастливый, просто светится. И правильно. Нашел себе такую девушку — умницу, красавицу, да еще и с таким надежным тылом.
Она многозначительно посмотрела на Марию, и в ее глазах на мгновение мелькнуло что-то деловое, оценивающее.
— Ты у нас молодец, самостоятельная. Своя квартира — это такая редкость сейчас для молодой девушки. Не то что мой безалаберный Андрюша, — она вздохнула, с тоской глядя в сторону младшего сына, который в одиночестве доедал салат за дальним столом.
— Ну, мне просто бабушка оставила, — смутилась Мария. — Маленькая, но своя.
— Какая «маленькая»! — воскликнула Галина Ивановна. — Однушка в хорошем районе — это же золото! Тебе не понять пока, какое это счастье — не зависеть от арендодателей. Для молодой семьи — просто подарок.
К ним подошел Алексей, сняв пиджак и ослабив галстук. Он выглядел усталым и счастливым.
— О чем это вы, мои любимые женщины, тут шепчетесь? Планы на меня строите?
— О будущем, сыночек, о будущем! — Галина Ивановна похлопала его по щеке. — Говорю Машеньке, какая она у нас умница. Вы теперь будете в своей крепости жить, ни от кого не зависеть.
Она помолчала, как бы раздумывая, и добавила уже более мягким, заботливым тоном:
— Хотя, знаете, я тут подумала… Квартира-то у Машеньки, конечно, замечательная, но все же однокомнатная. Вам тесновато будет, когда детки появятся. Колыбельку уже некуда будет поставить. Нужно будет обязательно подумать о расширении.
Алексей лениво обнял жену за талию.
— Мам, ну что ты. Нам и тут хорошо. Это же ее квартира. Мы еще успеем.
— Какой успеете! — свекровь сделала вид, что рассердилась. — Время летит незаметно, надо все планировать заранее. Ну да ладно, ладно, — она смягчилась, видя, что Мария немного напряглась. — Это я так, на перспективу. Чтобы знали, что мама всегда подскажет и поможет.
Она снова улыбнулась своей ослепительной, гостеприимной улыбкой, но в воздухе уже повис легкий, почти неосязаемый осадок. Словно кто-то провел по шелку шершавой рукой.
Мария отогнала от себя странное предчувствие. Конечно, свекровь просто заботится о них. Просто волнуется. Она же семья.
— Спасибо вам, Галина Ивановна, — тихо сказала она. — Очень приятно, что вы так переживаете за нас.
— Да что вы, доченька! Теперь мы одна семья. И надо держаться вместе, — свекровь ласково потрепала ее по плечу. — Все у нас будет хорошо. Я всегда знаю, как лучше.
И в этих последних словах, таких теплых и уверенных, прозвучала едва уловимая стальная нотка, которую Мария в своем счастье и усталости решила проигнорировать.
Прошло почти полгода. Первые месяцы супружеской жизни пролетели как один миг, наполненный счастьем обустройства быта, вечерами на кухне за разговорами и тихими выходными вдвоем в их маленькой, но уютной «крепости». Однако идиллия начала потихоньку давать трещины, и имя этой трещины было Галина Ивановна.
Она стала приходить чаще. Сначала раз в неделю, потом два, а потом и вовсе стала заглядывать «по пути», всегда с полными руками: то пирогом домашним, то новыми тапочками для Алексея, то каким-нибудь старым сервизом, который «жалко выбросить, а вам пригодится». Мария поначалу была рада, принимая это за проявление заботы, но скоро поняла, что каждый визит свекрови — это тщательно спланированная операция.
В тот субботний день Галина Ивановна явилась с очередным пирогом и сметанным взглядом, который сразу насторожил Марию. Они пили чай на кухне, болтая о пустяках, но Мария чувствовала — главное еще впереди. Алексей копался в телефоне, изредка вставляя в разговор что-то нейтральное.
— Знаете, детки, — начала свекровь, отодвинув тарелку и складывая руки на столе, как заправский переговорщик. — Я тут вчера была у подруги. Вы знаете, Надежду, она в новостройке купила двухкомнатную квартиру.
— Здорово, — улыбнулась Мария, ожидая подвоха.
— Очень здорово! — оживилась Галина Ивановна. — Такие там планировки сейчас делают! Евроремонт, большой балкон, ванная комната с окном… Просто сказка, а не жилье. И ипотека у нее совсем небольшая вышла.
— Ну, ипотека она и есть ипотека, — осторожно заметил Алексей, не отрываясь от экрана. — Платить лет двадцать.
— А ты что, Лёшенька, не сможешь? — свекровь сделала удивленные глаза. — Ты же у нас кормилец! Да и с Машенькиной зарплатой вы легко потянете. Я уже все посчитала.
Наступила неловкая пауза. Мария перестала улыбаться.
— Что посчитали, Галина Ивановна?
— А то, что вашу однокомнатную можно очень выгодно продать! — свекровь произнесла это с такой легкостью, будто предлагала вынести мусор. — Рынок сейчас хороший. Я уже даже поговорила с одной риелторшей, моей знакомой. Она сказала, что вашу квартирку разберут в первые же дни. А на эти деньги вы сделаете прекрасный первоначальный взнос за двушку. И ваша ипотека будет совсем смешной.
Мария почувствовала, как у нее похолодели пальцы. Она посмотрела на Алексея, но он увлеченно изучал что-то в телефоне, делая вид, что не слышит.
— Галина Ивановна, я… я даже не думала об этом, — проговорила Мария, стараясь держать себя в руках. — Мне эта квартира дорога. Это память о бабушке. Да и нам здесь хорошо.
— Хорошо-то хорошо, — свекровь снисходительно покачала головой, — но о будущем надо думать. Вам же детей растить! Где вы их здесь разместите? В прихожей? Или на кухне? Нет, для семьи нужно пространство.
Она обвела взглядом маленькую кухню, и ее лицо скривилось в легкой гримасе.
— И ремонт у вас тут, Машенька, староват. Обои уже не в моде такие. А в новой квартире все будет по-современному. Вы только подумайте: своя детская, большая гостиная… Мечта!
— Мама, может, не стоит? — наконец подал голос Алексей, почувствовав напряжение. — Нам и тут нормально.
— Какой «нормально»! — Галина Ивановна всплеснула руками. — Я же для вас стараюсь! Я же хочу для вас лучшего. Однушку вашу быстро продадим, я уже риелтора знаю. А на первое время по ипотеке мы вам с Андреем поможем, поддержка семьи ведь главное!
Упоминание младшего брата, вечного безработного и маминого сынка, задело Марию за живое.
— Спасибо за предложение, — сказала она как можно тверже. — Но я не хочу продавать свою квартиру. Это мое решение.
Наступила тяжелая тишина. Улыбка сошла с лица Галины Ивановны, уступив место холодной, каменной маске. Она медленно отпила чаю, поставила чашку с громким стуком.
— Я вижу, ты еще не до конца чувствуешь себя частью нашей семьи, Мария, — произнесла она ледяным тоном. — В семье все общее. И проблемы, и радости. И имущество. Надо уметь делиться и думать о коллективе.
Она встала, взяла свою сумку.
— Ладно, я пойду. А вы подумайте над моим предложением. Вместе. Серьезно.
Дверь за ней закрылась. В квартире повисло гнетущее молчание. Алексей наконец оторвался от телефона и неуверенно посмотрел на жену.
— Ну, она же желает нам добра… Может, и правда стоит посмотреть варианты? Просто посмотреть…
Мария посмотрела на мужа, и впервые за все время их отношений ей показалось, что он сидит не в ее квартире, а в какой-то чужой, и ему настолько же неловко, как гостю, которого вот-вот вежливо попросят удалиться.
— Нет, Леш, — тихо, но очень четко сказала она. — Не стоит.
Она встала и вышла на балкон, нуждаясь в глотке свежего воздуха. Предложение свекрови висело в воздухе тяжелым, отравляющим облаком. И где-то глубоко внутри Мария уже понимала, что это только начало.
Тишина после визита Галины Ивановны длилась недолго. Уже через неделю она позвонила Алексею и голосом, полным трагизма, сообщила, что у нее «сдало давление» от переживаний и ей срочно нужно приехать к сыну, чтобы «успокоить нервы». Мария, зная, что это лишь предлог, молча кивнула, когда Алексей, виновато избегая ее взгляда, сказал, что мама будет через час.
Галина Ивановна вошла в квартиру, действительно выглядя бледной и растерянной. Она опустилась на диван, приняв вид утомленной жизнью страдалицы, и несколько минут молчала, демонстративно прикладывая ладонь ко лбу.
— Мам, что случилось? — беспокойно спросил Алексей, подсаживаясь к ней. — Опять голова болит?
