Мы с Димой женились три года назад. Свадьба была скромной, но мы мечтали о своём гнёздышке. Копили, отказывали себе во всём, брали подработки. Наконец, нашли ту самую квартиру — двушку в спальном районе, с большими окнами и свежим ремонтом.
— Всё, берём! — радостно сказала я, когда мы вышли от риелтора.
— Берём, — улыбнулся Дима и обнял меня.
Мы подписали договор, взяли ипотеку, и вот — наш первый вечер в новом доме. Я накрыла стол, купила его любимое вино, зажгла свечи.
— Теперь здесь всё наше, — прошептала я.
— Наше, — кивнул он и поцеловал меня.
Но наша идиллия длилась ровно две недели.
В одно утро раздался звонок в дверь. Я открыла — на пороге стояла его мать, Галина Петровна, с двумя сумками.
— Мам? Что случилось? — удивился Дима, выходя из ванной.
— Кран прорвало у меня в квартире, — вздохнула она. — Ремонт обещают через неделю. Придётся пожить у вас.
Я замерла. Мы с ней никогда не ладили, но отказать не могла.
— Конечно, заходи, — натянуто улыбнулась я.
Она прошла в гостиную, огляделась и сказала:
— У вас тут… уютно. Но шторы висят криво.
Я промолчала. Дима поспешил помочь ей с сумками.
— Мам, ты в той комнате будешь, — показал он на нашу гостевую.
— Спасибо, сынок, — она потрепала его по щеке, как маленького.
Вечером, когда мы остались одни, я спросила:
— Дима, она правда через неделю уедет?
— Конечно, — он обнял меня. — Не переживай.
Но что-то в его голосе звучало неуверенно.
На следующее утро я проснулась от звуков на кухне. Галина Петровна уже готовила завтрак.
— Ой, ты встала! — сказала она, как будто я пришла к ней в гости. — Я тут кашу сварила, но Димочка её не любит. Придётся тебе доедать.
Я молча взяла тарелку.
— Кстати, — добавила она, — я переложила твои вещи в шкафу. Они неправильно лежали.
Мои вещи. В моей квартире.
Я посмотрела на Диму. Он уткнулся в телефон.
И тогда я поняла — эта неделя будет адом.
Но я ещё не знала, что всё окажется гораздо хуже…
Прошло три дня с тех пор, как Галина Петровна поселилась у нас. И за эти три дня я поняла — «временное проживание» для неё понятие растяжимое.
В первый же вечер она перемыла всю посуду, которую я уже вытерла, со словами:
— Ты плохо отмываешь, дочка. Видно, мама тебя не научила.
Я стиснула зубы, но промолчала. Дима в этот момент смотрел телевизор, делая вид, что не слышит.
Наутро обнаружила, что все мои духи и кремы в ванной стоят теперь в строгом порядке — по росту.
— Это ты переставила? — не выдержала я за завтраком.
— Ну конечно, — спокойно ответила свекровь, намазывая масло на хлеб. — Беспорядок — признак лени.
Дима фыркнул в тарелку, будто это была шутка.
После работы я зашла в спальню и замерла — мои джинсы и свитера, которые лежали на стуле (я собиралась их надеть вечером), теперь аккуратно висели в шкафу.
— Что случилось? — он зашёл в комнату.
— Ты трогал мои вещи?
— Нет, — он пожал плечами. — Наверное, мама…
Я резко развернулась и пошла на кухню, где Галина Петровна чистила картошку.
— Зачем вы перекладываете мои вещи? — спросила я прямо.
— Ой, да что ты кипятишься, — она даже не подняла глаз. — Лежали как попало. Я порядок навела.
Я почувствовала, как по спине побежали мурашки. Это была моя квартира. Мои вещи.
Вечером, когда мы легли спать, я прошептала Диме:
— Ты поговоришь с ней?
— О чём? — он удивлённо посмотрел на меня.
— Она ведёт себя, как хозяйка! Это же наш дом!
— Ну подумаешь, вещи переложила, — он перевернулся на бок. — Она же мама, ей виднее.
В ту ночь я долго ворочалась.
А утром меня ждал новый «сюрприз». Захожу на кухню — а там Галина Петровна в моём новом халате, который мне подарила мама.
— Он такой удобный, — сказала она, ловя мой взгляд. — Ты же не против?
Я посмотрела на Диму. Он наливал себе кофе, делая вид, что ничего не происходит.
— Против, — чётко сказала я. — Снимите мой халат.
Наступила тишина. Свекровь сделала большие глаза.
— Ой, какая ты жадная, — надула губы она. — Я же тебе другую вещь дала взамен.
— Мне не нужна другая вещь, — я чувствовала, как дрожат руки. — Снимите.
Галина Петровна медленно развязала пояс и бросила халат на стул.
— Ну и характер у твоей жены, — сказала она Диме. — Совсем родителей не уважает.
Дима наконец оторвался от кофе.
— Ладно, мам, не надо, — буркнул он.
Это было всё. Ни одного слова в мою защиту.
В тот момент я поняла — если так пойдёт дальше, скоро хозяйкой в этом доме буду не я.
Но самое страшное ждало меня впереди…
После истории с халатом в доме воцарилось напряжённое перемирие. Галина Петровна стала чуть осторожнее, но её присутствие ощущалось в каждом сантиметре квартиры.
В субботу утром я наконец решила принять ванну. Набрала воду, добавила пену, закрыла глаза… Как вдруг дверь резко открылась.
— Ой, а я думала, тут никого нет! — стояла в дверях свекровь с ворохом своего белья. — Мне просто постирать нужно.
— Я же ванну принимаю! — вскочила я, прикрываясь мочалкой.
— Ну и что? Мы же все женщины, — фыркнула она, начиная загружать вещи в стиральную машину прямо надо мной.
Я выскочила из ванны, завернулась в полотенце и буквально выбежала в спальню. Дима лежал на кровати с телефоном.
— Ты представляешь, твоя мать вломилась ко мне в ванную! — зашипела я.
