Игорь покраснел и сбился с толку. Он не ожидал такого прямого нападения.
Лидия Петровна, увидев, что ее младший сын под ударом, перешла в последнюю атаку. Она встала и, тряся пальцем, приблизилась к Марине.
— Я так и знала! Я с самого начала знала, что ты разобьешь нашу семью! Стерва эгоистичная! Вбила клин между сыном и матерью! Думаешь только о себе!
Марина медленно поднялась с дивана. Она была выше свекрови, и сейчас ее спокойствие казалось невероятной силой.
— Нет, Лидия Петровна. Это вы думаете только о себе. Вы хотите решить свои проблемы за счет нашей семьи. За счет будущего вашего внука. А семья — это не только вы.
Она посмотрела на Алексея. И он, встретив ее взгляд, тяжело поднялся и встал рядом с женой.
— Мама, — сказал он, и голос его дрогнул, но он продолжил. — Семья — это я, Марина и Кирилл. Это наш сын. Вы — наши родные, мы вас любим. Но решать свои проблемы вы должны сами. Мы готовы помочь советом, поддержкой. Но не деньгами, которых у нас нет. И не ценой счастья нашего ребенка.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как за стеной включился телевизор у соседей. Лидия Петровна смотрела на сына с таким выражением, будто он ударил ее ножом в сердце. В ее глазах читалось не только горе, но и страшное понимание. Понимание того, что она проиграла.
Она больше ничего не сказала. Развернулась и молча вышла в кухню.
Марина взяла Алексея за руку. Его ладонь была холодной и влажной. Но он не отнял ее.
Они вышли из квартиры, не прощаясь. Битва была выиграна. Но война за их семью только что перешла в новую, еще более тяжелую стадию.
Тишина, которая воцарилась после того разговора, была иной. Не гнетущей и зловещей, как раньше, а хрупкой, выстраданной. Дорогой оплаченной.
Первые дни были самыми тяжелыми. Телефон молчал. Ни звонков от свекрови, ни визитов Игоря. Это затишье было тревожнее криков. Алексей ходил сам не свой, постоянно поглядывая на телефон, будто ожидая, что вот-вот раздастся оглушительный взрыв. Марина понимала его состояние — он ждал расплаты за свое «предательство» в глазах матери.
Однажды вечером, через неделю, он не выдержал. Сидя на кухне, он уставился в чашку с чаем и тихо спросил:
—Может, все-таки помочь им? Хоть немного? Просто чтобы мама…
— Чтобы мама что? — мягко перебила его Марина. — Перестала тебя игнорировать? Простила за то, что ты выбрал жену и сына? Лёша, это шантаж. Если мы дадим сейчас хоть копейку, это будет означать, что наша позиция — слабость. И тогда они будут давить до конца.
— Но они продают дачу, — прошептал Алексей. — Папа звонил… сегодня. Говорит, мама не встает, плачет все дни. Им действительно тяжело.
— Им тяжело, — согласилась Марина. — Но они взрослые люди. Они сами приняли решение об авантюре, теперь сами расхлебывают последствия. Мы им предложили выходы. Они выбрали продажу дачи. Это правильный, хоть и горький выбор.
Она подошла к нему, обняла за плечи. Он был напряжен, как струна.
—Мы не бросили их. Мы огородили нашу семью. Иначе эта долговая яма поглотила бы всех: и их, и нас, и будущее Кирилла. Ты хочешь этого?
Алексей молча покачал головой. Он потянулся к ее руке, сжал ее. Впервые за долгие недели его прикосновение было не просящим прощения, а благодарным.
— Нет, — выдохнул он. — Не хочу.
Перелом наступил через две недели. В субботу утром раздался звонок в дверь. Марина и Алексей переглянулись — в глазах у обоих был один и тот же вопрос. Но на пороге стоял взволнованный Кирилл с телефоном в руке.
— Бабушка… Лидия Петровна, — поправился он, — звонит. Мне. Поздравить с успехами в школе. Учительница ей сама позвонила, оказывается.
Марина с Алексеем замерли. Это был первый, крайне осторожный, но все же шаг к примирению. Со стороны свекрови. Через внука.
— И что ты сказал? — спросил Алексей.
—Поблагодарил, — пожал плечами Кирилл. — Спросил, как у них дела. Она сказала, что все нормально, дачу продают. Голос у нее был… обычный. Не злой.
Алексей закрыл глаза и глубоко вздохнул. Камень вины, давивший на него, сдвинулся с места.
И тогда они приняли решение. Решение, которое стало для них актом свободы.
— Кир, собирай вещи, — сказала Марина, и в ее голосе зазвенела давно забытая радость. — Мы едем в тот самый лагерь. Смотреть. Прямо сейчас.
— Правда? — глаза подростка загорелись таким огнем, что все сомнения развеялись окончательно.
Они поехали. Смотрели корпуса, лаборатории, говорили с преподавателями. Кирилл бегал впереди, его лицо светилось от восторга. Алексей, глядя на него, наконец-то улыбнулся своей старой, доброй улыбкой. Он взял Марину за руку.
— Прости меня, — тихо сказал он. — За все. За свою слабость.
— Прощаю, — ответила Марина. — Но давай договоримся. Больше никогда. Наша семья — это крепость. И мы вдвоем несем за нее ответственность.
— Договорились, — кивнул он и крепко сжал ее пальцы.
Они вернулись домой поздно вечером, уставшие, но счастливые. Они подписали договор с лагерем. Они снова были командой.
Прошло полгода. Жизнь вошла в новую, спокойную колею. Отношения с родителями Алексея оставались прохладными, но без открытой вражды. Иногда Лидия Петровна звонила Кириллу. Марина не запрещала. Она понимала, что старушка, лишившись дачи и проиграв битву, по-своему переосмыслила происходящее. Горькое лекарство подействовало.
Они с Алексеем наконец-то купили путевки на море. Впервые за пять лет. Вечер перед отъездом был наполнен приятными хлопотами. Они с сыном упаковывали чемоданы, смеялись, строили планы.
И вот, в самый разгар сборов, зазвонил телефон Алексея. Он лежал на тумбочке, и экран ярко светился именем «Игорь».
Алексей посмотрел на Марину. В его глазах не было ни страха, ни растерянности. Была лишь усталая готовность. Он взял трубку.
Алексей поднес телефон к уху. Марина замерла, наблюдая за ним. Кирилл, почуяв напряжение, притих с футболкой в руках.
— Да, Игорь. Привет, — голос Алексея был ровным, безразличным.
Марина не слышала, что говорил брат, но по лицу мужа все было понятно. Брови Алексея медленно поползли вверх, на губах появилась кривая, усталая улыбка. Он слушал минуту, не перебивая.
— Понятно, — наконец произнес он. — Проблемы. Срочно нужны деньги.
В его интонации не было ни капли удивления. Была лишь горькая предсказуемость.
— Слушай, Игорь, — Алексей перевел взгляд на Марину, и она кивнула ему, давая молчаливое согласие на все, что он скажет. — Я тебя правильно понял? Твоя новая, «сверхприбыльная» схема опять дала сбой? И теперь тебе нужно, чтобы мы снова «спасли» тебя? Взяли кредит, отдали последнее?
Он помолчал, слушая оправдания на том конце провода.
— Знаешь, я тебе сейчас скажу то, что нам с Мариной полгода назад стоило огромных усилий понять. Никто никому ничего не должен. Ни мы — тебе, ни ты — нам. Твои проблемы — это твои проблемы. Разбирайся сам.
Голос Игоря в трубке стал громче, визгливее. До Марины донеслись отдельные слова: «…родной брат…», «…последний раз…», «…стерва твоя жена…».
Лицо Алексея стало каменным.
—Хватит. Запомни раз и навсегда. Моя жена — это мой выбор. Моя семья. А семью свою я защищаю. От всех. В том числе и от тебя. Больше не звони с такими просьбами. Бесполезно.
Он нажал на красную кнопку и опустил руку с телефоном. В квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов.
Кирилл смотрел на отца с нескрываемым восхищением.
—Пап, ты как в кино… — прошептал он.
Алексей тяжело опустился на диван и провел рукой по лицу. Но когда он поднял глаза на Марину, в них не было прежней муки. Была усталость, да. Но и огромное облегчение.
— Все, — сказал он просто. — Закрыли тему.
Марина подошла, села рядом и взяла его руку в свои. Она смотрела на мужа и видела в нем не того растерянного мальчика, которого травила свекровь, а взрослого мужчину, который наконец-то расставил приоритеты и нашел в себе силы сказать «нет».
— Больше никогда, — тихо повторила она их с ним уговор.
— Никогда, — твердо подтвердил он. — Наша крепость. Наши правила.
Он обнял ее за плечи, и они так сидели несколько минут, слушая, как Кирилл возится с чемоданом, напевая себе под нос. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в теплые, золотистые тона. Здесь, в этой комнате, пахло миром. И будущим.
Они не стали злорадствовать. Не стали обсуждать, что стало с авантюрой Игоря. Это было уже неважно. Важно было то, что они выстояли. Они прошли через огонь семейного шантажа, давления и манипуляций и вышли из этого испытания не сломленными, а сплоченными.
Алексей посмотрел на сложенные чемоданы, на сияющее лицо сына, на свою жену, которая в самый трудный момент оказалась сильнее его самого, и нашла в себе мудрость не сломать его, а помочь ему выпрямиться.
— Завтра, — сказал он, и в его голосе снова зазвучала надежда, — мы едем на море.
Марина улыбнулась и прижалась к его плечу. Они заплатили высокую цену за свое спокойствие. Но теперь они знали — оно того стоило. И главный урок, который они усвоили, был прост: границы семьи нужно защищать. И начинаются эти границы там, где кончаются чужие амбиции и чужие долги.
