— Открой, — его голос звучал глухо через дверь. — Надо поговорить.
Алина заколебалась. Пальцы сами потянулись к замку, но она остановила себя.
— У нас нечего говорить, — ответила она через дверь.
— Пожалуйста, — в его голосе появились нотки, которых она не слышала давно. — Я… я без мамы.
Алина глубоко вздохнула и открыла дверь. Дмитрий вошёл, оставляя мокрые следы на полу. Он выглядел уставшим, постаревшим за несколько часов.
— Я… не знаю, что сказать, — начал он, стоя посреди комнаты.
— Тогда зачем пришёл? — Алина скрестила руки на груди.
Дмитрий прошёл на кухню, сел за стол — на то самое место, где днём сидела его мать.
— Я думал… — он запустил пальцы в мокрые волосы. — Блин, я не знаю, о чём думал.
Алина села напротив. Между ними лежали осколки разбитой тарелки, которые она ещё не убрала.
— Ты слышал запись, — сказала она тихо. — Ты знаешь, что твоя мама никогда не собиралась возвращать нам деньги.
Дмитрий закрыл лицо руками.
— Она… она не хотела, чтобы мы их тратили на ерунду.
— На ерунду? — голос Алины дрогнул. — Наш сын — это ерунда?
— Нет! — он резко поднял голову. — Но мама считает…
— Вот именно! — Алина встала, её руки дрожали. — Ты всё ещё думаешь, что ей виднее? Нам уже по тридцать, Дима! Когда ты начнёшь жить своей жизнью?
Дмитрий молчал. Капли дождя стекали с его волос на лицо, смешиваясь со слезами.
— Я… я не знаю, как по-другому, — прошептал он.
Алина подошла к окну. На улице дождь усиливался, бил по лужам крупными каплями.
— Я устала, — сказала она, глядя в тёмное стекло. — Устала быть последней в списке твоих приоритетов.
Дмитрий встал и медленно подошёл к ней. Его рука дрогнула, будто хотела коснуться её плеча, но опустилась.
— А что… что теперь? — спросил он.
Алина обернулась. В её глазах стояла решимость.
— Теперь ты выбираешь. Раз и навсегда. Или мы с Сашей — твоя семья. Или ты продолжаешь жить по указке матери.
Дмитрий отступил на шаг. Его лицо исказилось от внутренней борьбы.
— Ты… ты не можешь ставить такие условия!
— Могу, — твёрдо сказала Алина. — Потому что я больше не позволю никому разрушать мою жизнь.
Она прошла мимо него, взяла со стола телефон и ключи.
— Я иду к маме. Переночую там. Утром отведу Сашу в сад. — Она остановилась у двери. — Когда вернусь, хочу услышать твой ответ.
Дверь закрылась. Дмитрий остался один в тихой квартире, с осколками разбитой посуды под ногами и выбором, который он боялся сделать всю жизнь.
Алина вернулась домой в семь утра. В подъезде пахло свежей краской — соседи делали ремонт. Она медленно поднялась по ступенькам, сжимая в руке ключ. Всю ночь не спала, ворочаясь на узком диване у мамы, слушая, как Саша сопит в соседней комнате.
Дверь открылась без скрипа. В прихожей стояли ботинки Дмитрия — значит, он дома.
Кухня оказалась неожиданно чистой. Разбитая посуда убрана, пол вымыт, даже чайник блестел. На столе лежала записка:
«Хлеб свежий. Кофе в термосе.»
Алина провела пальцем по бумаге. Такой домашний жест, такой… обычный. Будто вчера не было скандала, записей, ультиматума.
Она налила себе кофе и села у окна. За стеклом город просыпался, люди спешили на работу, дети — в школу. Обычное утро. Только её жизнь, возможно, уже никогда не будет прежней.
Шаги в коридоре заставили её вздрогнуть. Дмитрий стоял в дверях кухни, бледный, с тёмными кругами под глазами.
— Ты не спал, — констатировала Алина.
— Нет, — он сел напротив, положил руки на стол. Пальцы его слегка дрожали. — Я… звонил маме.
Алина крепче сжала кружку. Горячий кофе обжёг пальцы, но она не отняла руку.
Дмитрий провёл ладонью по лицу, словно стирая невидимую маску.
— Что ты… что ты разрушаешь семью. Что я должен выбрать.
Тишина растянулась. За окном залаяла собака, где-то хлопнула дверь подъезда.
— Я сказал… — голос Дмитрия сорвался. Он кашлянул, поправился. — Сказал, что сначала отведу сына в сад. А потом… потом мы поговорим.
Алина подняла глаза. Впервые за много месяцев она увидела в его взгляде не злость, не раздражение — растерянность. Почти детскую.
— Ты правда звонил, чтобы сказать это?
Он кивнул, опустив голову.
— Она кричала. Говорила, что я… что я предатель.
Алина отпила кофе. Горький вкус разлился по рту, смешиваясь с горечью в душе.
— А Саша? Ты правда хочешь его отвести?
Дмитрий поднял глаза. В них появилось что-то твёрдое.
— Да. Если… если ты разрешишь.
Она изучала его лицо, ища подвох, фальшь. Но находила только усталость и что-то ещё, чего не могла назвать.
— Хорошо. Он у мамы, собран. Можешь забрать в восемь.
Дмитрий кивнул. Потом неожиданно потянулся через стол, коснулся её руки.
Его пальцы были тёплыми и чуть влажными. Алина не отдернула руку, но и не ответила на прикосновение.
— Это ещё ничего не значит, — тихо сказала она.
Он встал, взял со стола ключи.
— Я… я пойду. Приведу его в сад, потом на работу. — Он сделал паузу у двери. — А вечером… мы поговорим?
Алина смотрела, как солнечный луч играет в её кофе, рисуя золотые блики.
Когда дверь закрылась, она достала телефон. Новое сообщение от подруги:
«Не знаю. Он повёл Сашу в сад. Это… что-то.»
Она отправила сообщение, потом добавила ещё одно:
«Может быть, начало чего-то нового.»
Поставила телефон на стол и закрыла глаза. Впервые за долгое время в груди было не только напряжение, но и слабая, едва уловимая надежда.
