— Ты меня вообще слышишь, Саша? — голос Кати дрожал, но не от слёз, а от злости. — Я тебе уже третий раз одно и то же говорю!
— Катя, я просто устал, — Александр сжал переносицу, не глядя на жену. — Давай потом, ладно?
— Потом? — она резко засмеялась, почти истерично. — У тебя всё потом! Мы уже месяц «потом» живём! Комод недособран — потом, врач — потом, разговор — потом! У тебя вообще когда-нибудь «сейчас» наступит?
Он молчал. Только медленно поставил кружку на стол, не смотря на то, что кофе пролился на белую скатерть.
За окном ноябрьское утро было серым и тоскливым, таким, что казалось, день даже не начнётся как следует. Сыро, хмуро, воздух пах углём — где-то уже топили частные дома. Катя стояла у окна в старом халате, босиком, с растрёпанными волосами. Её раздражение висело в воздухе, как электричество перед грозой.
— Знаешь, что я поняла? — сказала она тихо, но в этом спокойствии было что-то страшнее крика. — Ты просто не хочешь говорить со мной. Ни о чём. Тебе удобнее сидеть в своей тишине, чем решать, что у нас происходит.
Саша поднял глаза, встретился с её взглядом и ответил устало, почти шепотом: — Потому что ты всегда начинаешь с обвинений. Я прихожу домой, а ты уже наготове: “Ты не такой, ты не сделал, ты опять забыл.” Может, я просто хочу сесть, выдохнуть и помолчать?
— Помолчать? — Катя шагнула ближе. — Помалкивай дальше, может, и семью промолчишь до конца.
Он закрыл глаза. Она знала, что попала. Её слова били точно. Но остановиться не могла — в груди кипело всё то, что копилось неделями.
Две недели назад она случайно увидела сообщение от его матери. Не то чтобы тайное — просто Саша забыл закрыть чат. «Ты опять остался без ужина? Ну конечно, у неё же работа важнее семьи. Сашенька, сынок, ты заслуживаешь лучшего».
Катя прочитала, захлопнула ноутбук и не сказала ничего. А потом всё завертелось. Каждый день с того момента стал как минное поле.
— Саша, — наконец выдохнула она, — я не железная. Мне тяжело одной всё тянуть. Работа, дом, продукты, даже с твоей мамой я одна разбираюсь, когда она звонит и делает вид, что просто «спросить про здоровье». А ты где?
Он хотел что-то сказать, но не успел — зазвонил телефон. Катя посмотрела на экран. Там, как назло, высветилось: «Мама».
Саша потянулся к телефону, но Катя перехватила взглядом — без слов. — Возьми, конечно, — произнесла холодно. — Она же у нас важнее.
Он раздражённо встал и вышел в коридор.
Катя слышала приглушённые обрывки разговора: — Да, мам, всё нормально… Нет, не голодный… Не надо, не приезжай… Нет, не ссоримся, просто устали.
«Не ссоримся». Катя усмехнулась. Ну да, как же. Просто голос срывается, руки дрожат, спать невозможно. Не ссора, а будни, значит.
Когда он вернулся, она уже стояла у мойки, мыла посуду. Вода шумела громко, словно прикрывая тишину между ними.
— Катя, — сказал он осторожно, — давай не будем ругаться, ладно?
— А что будем? Делать вид, что всё хорошо? — она выключила кран и повернулась к нему. — Я больше не могу так, Саш. Я не понимаю, что у нас происходит.
— У нас всё нормально, просто усталость, — привычно ответил он.
— Не ври, — тихо сказала она. — Ты отдаляешься. И не из-за усталости.
Он отвёл взгляд. Катя поняла — попала в самое больное.
Саша работал инженером в частной фирме, что занималась системами вентиляции. Работа скучная, но стабильная. Его уважали, звали «молчаливый профи». Он и дома был таким же — надёжный, спокойный, но замкнутый. А вот его мать, Елена Викторовна, — полная противоположность. Болтливая, цепкая, уверенная, что знает, как «надо жить». С первых дней брака она будто поставила Кате незримую оценку: «не дотягивает».
