Они вышли из подъезда, не оборачиваясь. Виктор чувствовал пустоту внутри — словно выгорело что-то важное, оставив после себя лишь золу. Он смотрел на парковку перед домом, на детскую площадку с новыми качелями, на аккуратные клумбы у входа, и всё это казалось нереальным, как в кино. Будто не с ним происходило.
— Витя, подожди, — Лариса догнала их у машины, запыхавшаяся, с растрёпанными волосами. В руках она держала конверт. — Вот, возьми. Это… компенсация. Мама решила.
— Компенсация? — Виктор усмехнулся. — За наш дом?
— Это триста тысяч, — Лариса протянула конверт Алисе. — Мама сказала, что вы потратились на ремонт, и это… ну, справедливо.
— Триста тысяч? — Алиса не взяла конверт. — За двенадцать лет нашей жизни? За дом, в который мы вложили больше миллиона?
Лариса опустила глаза.
— Больше она не может. Остальное уже пошло на первый взнос.
Виктор смотрел на сестру, и вся злость, вся обида почему-то испарились. Осталась только горечь.
— Ты понимаешь, что вы сделали? — тихо спросил он. — Вы не просто дачу продали. Вы семью разрушили. Мама для меня теперь… чужой человек.
— Витя, не говори так, — Лариса почти плакала. — Мама тебя любит. Просто она считает, что поступила правильно. У меня же никогда ничего не было! Ты с Алисой давно квартиру купил, дачей пользовался. А у меня что?
— У тебя была мамина любовь, — глухо ответил Виктор. — Она всегда тебя ставила на первое место. А теперь ещё и деньги от продажи нашего дома. Поздравляю.
Он сел в машину и хлопнул дверью. Алиса, помедлив, взяла конверт из рук Ларисы и села рядом с мужем. Лариса осталась стоять у подъезда, маленькая и потерянная.
— Зачем ты взяла? — спросил Виктор, заводя двигатель.
— Это наши деньги, — твёрдо ответила Алиса. — Жалкие крохи от того, что мы потратили, но всё равно наши. Не оставлять же их им.
Они молчали всю дорогу до дома. Виктор смотрел на дорогу, Алиса теребила уголок конверта. Во дворе их дома гуляла соседка Наталья Андреевна с их детьми.
— Папа! — Кирилл бросился к отцу, как только они вышли из машины. — Что случилось? Почему мы уехали с дачи? Тётя Наташа говорит, теперь там другие люди будут жить?
Виктор присел на корточки, обнял сына. Не было слов, чтобы объяснить мальчику предательство близких людей. Как рассказать ребёнку, что бабушка без предупреждения продала дом, в котором он вырос?
— Да, сынок, — наконец сказал он. — Теперь там будут другие люди.
— Но почему? — недоумевал Кирилл. — Это же наша дача! Мы там каждое лето живём! У меня там удочки, и место для рыбалки, и…
— Папа, а мои цветы? — дрожащим голосом спросила Софья, теребя жёлтую ленту. — Как же мой цветник? Я столько сажала…
Алиса опустилась рядом с детьми, обняла обоих.
— Мы найдём другое место, — сказала она с твёрдостью, которой Виктор от неё не ожидал. — Своё. Которое никто у нас не отберёт.
— Но я не хочу другое! — упрямо мотнул головой Кирилл. — Я хочу на нашу дачу! Там озеро рядом, и мы с папой каждое утро ходили рыбачить!
— И яблони, — всхлипнула Софья. — Большие-большие. Мы с тобой, мама, варенье варили…
Виктор смотрел на жену и детей, и сердце сжималось от бессилия. Двенадцатилетний труд, тысячи часов, потраченных на обустройство дома, сотни вечеров, проведённых на веранде за чаем, первые шаги Софьи по дощатому полу веранды, первая пойманная Кириллом рыба — всё это больше им не принадлежало. Потому что мать решила, что это её собственность, а значит, она вправе ею распоряжаться, не считаясь с их чувствами и вложенными усилиями.
Вечером, когда дети наконец уснули, Виктор сидел на кухне, глядя в одну точку. Алиса тихо опустилась на стул рядом.
— Я разговаривала сегодня с Мариной из нашей больницы, — сказала она. — Ее родители продают участок. Помнишь, я тебе говорила про медсестру, которая недавно пришла в детское отделение? Так вот, её отец получил работу в другом регионе, и они срочно распродают имущество. Есть небольшой участок в двадцати километрах отсюда. Без дома, просто земля. Но там замечательное место — лес сразу за забором, и небольшая речка в пятистах метрах. Марина говорит, там тихо и красиво.
— Сколько? — спросил Виктор, не поднимая глаз.
