— Знала, что приедешь, — сказала она вместо приветствия. — Только скандалить не надо. У меня давление.
— Мама, как ты могла? — Виктор остановился посреди комнаты, не зная, куда деть руки. — Двенадцать лет! Мы столько в неё вложили!
— И пользовались столько же, — спокойно ответила мать, проходя на кухню. — Присаживайся. Поговорим как взрослые люди.
Читайте начало этой истории здесь>>>
Они сели за стол. Лариса сделала попытку выйти, но Виктор остановил её:
— Нет уж, останься. Это и тебя касается.
— Витя, ты должен понять, — начала Тамара Сергеевна, разливая чай, будто ничего не происходило. — Ларисе нужна была помощь. Срочно. А у меня только дача и есть. Ты же знаешь, пенсия маленькая.
— А мы? — тихо спросил Виктор. — Мы с Алисой, твои внуки — мы для тебя ничего не значим?
— Не передёргивай, — поморщилась Тамара Сергеевна. — Вы у меня на даче двенадцать лет бесплатно жили. А Ларисе сейчас деньги нужны. Ей квартиру покупать.
— Мама, мы не бесплатно жили! Мы вложили в этот дом сотни тысяч! А сколько труда — ты представляешь?
— Вот именно — вложили в мой дом, — Тамара Сергеевна отпила чай. — Я вас об этом не просила. Это было ваше решение.
Виктор почувствовал, что задыхается от обиды и гнева.
— Ты хоть понимаешь, что для нас эта дача? Это наш второй дом! Дети там выросли! Кирилл каждое лето на рыбалку ходил, у него там любимое место, где карась клюёт! Софья цветы выращивала!
— Другую найдёте, — пожала плечами мать. — Не маленькие уже.
В этот момент хлопнула входная дверь, и в квартиру вошла Алиса. Виктор вздрогнул — он не ожидал её здесь увидеть.
— Тамара Сергеевна, — голос Алисы звенел от сдерживаемых эмоций. — Вы хоть понимаете, что натворили?
— Алиса, не начинай, — устало махнула рукой свекровь. — Я уже Виктору объяснила…
— Что вы ему объяснили? — перебила её Алиса, подходя ближе. — Что вы продали дом, в который мы вложили все наши деньги? В котором провели двенадцать лет? А дети? Вы о них подумали?
— А вы когда о Ларисе думали? — парировала Тамара Сергеевна. — Когда ей нужны были деньги на первый взнос? Отказали! У самих, видите ли, каждая копейка на счету! А на дачу деньги находились!
— Потому что мы там жили! Мы с Виктором выплачиваем ипотеку за квартиру, у нас двое детей, которых надо кормить и одевать!
— Вот и живите там! — отрезала свекровь. — А дача была моя. И я решила помочь дочери, а не…
Она не договорила, но все поняли, что имелось в виду: «не вам».
— Я не понимаю, — Алиса опустилась на стул, словно силы внезапно оставили её. — Как можно так поступить с родными людьми? Не предупредить даже?
— Потому что знала, что вы поднимите шум, — вздохнула Тамара Сергеевна. — Как сейчас. Начнёте давить, убеждать. А Ларисе деньги срочно были нужны.
— А мы? Мы теперь без дачи. Дети всё лето будут сидеть в городе, в бетонной коробке!
— Алиса! — Тамара Сергеевна повысила голос. — Вот когда у тебя будет своё — тогда и распоряжайся, как знаешь! А это моя дача, и я решаю, что с ней делать!
В комнате повисла тяжёлая тишина. Лариса сидела, опустив глаза. Виктор смотрел на мать, не узнавая человека, которого любил всю жизнь.
— Твоя, — наконец сказал он. — Действительно, твоя. А я-то, дурак, думал — наша. Семейная. Поэтому и вкладывал в неё все силы. Думал, детям останется.
— Им и так есть что от вас получить, — отмахнулась мать. — Квартира у вас есть.
— Дома дети? — спросил Виктор жену, игнорируя последние слова матери.
— У соседки оставила, — ответила Алиса. — Кирилл плачет. Не понимает, почему нам нельзя остаться на даче. Почему чужие люди теперь там хозяйничают.
Тамара Сергеевна поморщилась, но промолчала.
— Сколько ты за неё получила? — спросил Виктор.
— Это не твоё дело, — отрезала мать.
— Два миллиона, — тихо сказала Лариса, не поднимая глаз. — Ниже рыночной цены, но нам нужны были деньги быстро.
— Два миллиона? — Алиса рассмеялась горьким, лающим смехом. — Да мы только на ремонт и пристройки потратили больше миллиона за эти годы! А сколько труда вложили!
— Никто вас не просил, — повторила Тамара Сергеевна, поднимаясь из-за стола. — Хватит устраивать сцены. Дача была моя, и я имела полное право её продать.
— Поехали, Алиса. Здесь нам делать нечего.
