– Катя, успокойся, я всё объясню, – Дима бросил ключи на тумбочку в прихожей, даже не взглянув на жену. Его голос звучал устало, но в нём сквозила привычная уверенность, которая всегда выводила Катю из себя.
Она стояла посреди кухни, сжимая телефон, на экране которого светилось уведомление от банка: с их общего счёта сняли сто двадцать тысяч рублей. Сто двадцать тысяч! Все их сбережения за год, которые они копили на поездку к морю. На их отпуск – первый за три года.
– Объяснишь? – Катя повысила голос, чувствуя, как горло сжимает от обиды. – Дима, это были наши деньги! Мы с тобой договаривались! Турция, отель с бассейном, обещали Насте дельфинов показать! А ты… ты просто взял и потратил всё на свою маму?
Дима наконец повернулся к ней. Его лицо, обычно открытое и тёплое, сейчас было напряжённым, брови сведены, а в глазах мелькала смесь вины и раздражения.
– Маме нужен был отдых, Катя. Она же не железная, – он снял куртку и повесил её на крючок, стараясь выглядеть спокойным. – У неё давление скачет, врачи сказали, что море и санаторий ей помогут. Я не мог просто так оставить её.
– А нас ты мог оставить? – Катя швырнула телефон на стол, экран всё ещё мигал уведомлением. – Ты хотя бы спросил меня? Хоть слово сказал?
Дима вздохнул, потирая виски.
– Я знал, что ты будешь против. Поэтому и не сказал.
Катя замерла. Его слова ударили, как пощёчина. Знал, что она будет против, и всё равно сделал по-своему. Она медленно опустилась на стул, чувствуя, как ноги подкашиваются. В голове крутился рой мыслей: как он мог? Почему не поговорил? И как теперь объяснять пятилетней Насте, что вместо моря она снова поедет к бабушке в деревню?
Кухня, их маленькое уютное убежище, вдруг показалась чужой. Белые занавески с ромашками, которые Катя выбирала в прошлом году, слегка колыхались от сквозняка. На столе стояла недопитая кружка чая, а рядом – рисунок Настина, где они втроём держатся за руки на фоне синего моря. Катя смотрела на этот рисунок и чувствовала, как внутри всё сжимается.
– Дима, – голос её дрогнул, – ты понимаешь, что это не просто про деньги? Это про нас. Про доверие. Про то, что мы – семья.
Он молчал, глядя в пол. Его молчание только подливало масла в огонь. Катя встала, подошла к окну, чтобы не смотреть на него. За стеклом – серый московский двор, мокрый асфальт, качели, на которых Настя вчера качалась до самого вечера.
– Я думал, ты поймёшь, – наконец сказал Дима. – Мама одна, Катя. У неё никого, кроме меня.
– А у меня кто? – она резко обернулась. – У меня есть ты? Или я тоже одна, когда дело доходит до таких решений?
Дима открыл рот, но тут в коридоре послышался топот маленьких ножек. Настя, в розовой пижаме с единорогами, вбежала на кухню, держа в руках плюшевого дельфина.
– Мам, пап, а когда мы поедем к дельфинам? – её большие глаза сияли от предвкушения. – Я уже придумала, как назову своего дельфина – Солнышко!
Катя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она присела на корточки, обняла дочку, пряча лицо в её мягких волосах, пахнущих детским шампунем.
– Скоро, милая, – соврала она, избегая взгляда Димы. – Мы обязательно поедем.
Настя радостно запрыгала и выбежала из кухни, напевая что-то про море. Катя выпрямилась, посмотрела на мужа.
– И как мне ей теперь объяснить? – тихо спросила она. – Что папа решил, что бабушке отдых важнее?
Дима сжал кулаки, но промолчал. Он всегда так делал, когда не знал, что ответить. Это молчание, его вечное «я потом объясню», доводило Катю до белого каления. Она знала этот сценарий: он уйдёт в себя, она будет кипеть, а потом всё как-то рассосётся. Но не в этот раз. В этот раз всё было иначе.
На следующее утро Катя сидела за ноутбуком, проверяя их банковский счёт. Баланс был почти нулевым – жалкие три тысячи рублей, которых едва хватит на продукты до зарплаты. Она открыла вкладку с сайтом туроператора, где они с Димой выбирали отель. Пальцы замерли над клавиатурой. Цены на путёвки в Турцию всё ещё мигали на экране, словно издеваясь.
– Мам, а ты чего грустная? – Настя забралась на диван рядом, прижимая к себе дельфина.
Катя заставила себя улыбнуться.
– Всё нормально, солнышко. Просто… взрослые дела.
– А папа тоже грустный, – заметила Настя, глядя в сторону кухни, где Дима звенел посудой, готовя завтрак. – Вы поссорились?
Катя вздрогнула. Как объяснить ребёнку, что их с папой «взрослые дела» – это не просто ссора, а трещина, которая, кажется, становится всё шире?
– Нет, милая, мы не ссорились, – она погладила дочку по голове. – Просто разговариваем о важных вещах.
Настя кивнула, но в её глазах было сомнение. Она соскользнула с дивана и побежала к отцу. Катя услышала, как Дима что-то весело отвечает, и её сердце сжалось. Он всегда умел быть хорошим отцом. Но как муж…
Вечером, когда Настя уже спала, Катя решилась на разговор. Она не хотела больше молчать, не хотела, чтобы обида грызла её изнутри. Дима сидел на диване, листая телефон.
– Нам надо поговорить, – начала она, садясь напротив.
– Опять про маму? – он отложил телефон, но в его голосе уже чувствовалась оборона.
– Не только про неё, – Катя старалась говорить спокойно. – Про нас. Про то, почему ты решил, что можешь взять наши деньги и потратить их, не спросив меня.
– Катя, я же сказал – маме нужен был отдых, – Дима раздражённо вздохнул. – Она всю жизнь работала, растила меня одна. Я не мог ей отказать.
– А мне ты можешь? – Катя посмотрела ему прямо в глаза. – Или Насте? Ты видел её лицо, когда она про дельфинов говорит?
– Я думал, мы найдём способ поехать позже…
– Позже? – Катя горько усмехнулась. – С каких денег, Дима? Мы копили год! Я отказалась от новой куртки, ты не купил себе кроссовки, мы даже Насте в кукольном домике отказали, чтобы отложить эти деньги! А ты просто… – она замолчала, боясь, что голос сорвётся.
– Я не думал, что это так важно для тебя, – тихо сказал Дима.
– Не думал? – переспросила она. – Наш первый отпуск за три года, Дима. Наш первый шанс вырваться из этой рутины, показать Насте море… И ты не думал, что это важно?
Он молчал, и это молчание было хуже любых слов. Катя встала, чувствуя, как слёзы жгут глаза.
– Я не знаю, как нам дальше, – сказала она тихо. – Если ты так легко можешь принимать решения за нас, не считаясь со мной… Я не знаю, Дима.
Через пару дней в их квартире появилась ещё одна гостья. Свекровь, Нина Ивановна, приехала из санатория, загорелая и полная энергии. Она вошла в квартиру, как всегда, с шумом – сумки, пакеты, запах духов с ноткой морского бриза.
– Катюша, Димочка, какие вы молодцы! – она обняла Катю, не замечая её напряжённой улыбки. – Этот санаторий – просто сказка! Море, массажи, процедуры… Я как будто заново родилась!
Катя кивнула, стараясь не смотреть на Диму. Он, наоборот, сиял, словно гордился собой.
– Мам, главное, что тебе понравилось, – сказал он, помогая разобрать сумки.
– Понравилось? Да я уже всем подругам рассказала! – Нина Ивановна достала из сумки магнитик с видом моря и торжественно вручила его Насте. – Это тебе, моя хорошая!
Настя взяла магнитик, но её улыбка была не такой радостной, как обычно. Катя заметила, как дочка украдкой посмотрела на неё, словно спрашивая: «А мы когда поедем?»
– Нина Ивановна, – Катя решилась, – а вы знали, что Дима оплатил ваш отдых с нашего общего счёта?
Свекровь замерла, держа в руках банку с оливками.
– Что ты имеешь в виду, Катюша? – её голос стал тише, но в нём появилась настороженность.
– То, что эти деньги были на наш семейный отпуск, – Катя старалась говорить ровно. – Мы с Димой копили год, чтобы поехать с Настей к морю. Но он… он решил иначе.
Нина Ивановна посмотрела на сына. Её брови поползли вверх.
– Дима, это правда? – спросила она.
Дима сжал губы, явно не готовый к такому повороту.
– Мам, я не хотел тебя расстраивать… – начал он.
– Расстраивать? – Нина Ивановна нахмурилась. – Ты что, взял деньги у своей семьи, чтобы отправить меня в санаторий? Дима, я же говорила, что могу сама оплатить! У меня пенсия, сбережения есть!
