— Иди проспись, — презрительно бросил Глеб. — Завтра поговорим, когда остынешь.
Свекровь засобиралась домой, шумно возмущаясь. Из прихожей было слышно, как она говорила сыну:
— Не мужик ты, раз такое терпишь. Мой отец никогда бы не позволил матери так разговаривать!
После её ухода Наталья долго сидела на кухне. В голове крутились обрывки фраз, унижения, претензии. Всё, что она годами терпела, складывалось как пазл — с ужасающей ясностью.
Глеб вернулся, хлопнув дверью:
— Ну и цирк ты устроила! Мать в бешенстве уехала! Сказала, что ноги её больше здесь не будет!
— А я? — тихо спросила Наталья. — Я сколько в слезах была?
— Ой, началось, — он плюхнулся в кресло, закатывая глаза. — Сейчас будем страдания записывать?
— Глеб, — она посмотрела ему прямо в глаза, — я в последнее время поняла, что мы чужие друг другу. Абсолютно чужие.
— Чем тебе это в голову ударило? — он усмехнулся. — Жили как все, и вдруг — чужие!
— «Как все» — это как? Унижения? Контроль? Отчёты за каждую покупку?
— Ну хватит драматизировать. Обычная финансовая дисциплина. Без неё никак.
— Я подаю на развод, — выпалила она.
— Что? — он рассмеялся, и этот смех ударил больнее, чем крик. — Что смешного?
— Ты, — он продолжал ухмыляться. — «Я подаю на развод» — это так драматично звучит! Прямо как в сериале.
— Смейся сколько хочешь. Я не шучу.
— Ой, да подавай, — он махнул рукой. — Потом сама приползёшь. Куда ты денешься с двумя детьми? На что жить будешь?
— Денусь, — она сжала кулаки. — И детей заберу. Им вредно расти в такой атмосфере.
— Суд не отдаст тебе детей, если у тебя нет жилья, — он смотрел на нее, как на неразумного ребенка. — А квартира моя, сама знаешь. До брака покупал.
— Но ипотеку мы платили вместе, — возразила она. — И у меня есть выписки. Все платежи.
Что-то мелькнуло в его глазах — неуверенность? Беспокойство? Но он быстро взял себя в руки.
— Ладно, иди спать. Завтра остынешь.
Но Наталья не остыла. Через два дня она записалась на консультацию к юристу — бывшей однокурснице Светлане, с которой недавно восстановила контакт.
— Ты с ума сошла? — орал он, размахивая бумагой перед ее лицом. — Опомнись! Ты что, правда готова разрушить семью из-за своих фантазий?
— Это не фантазии, — она поразилась своему спокойствию. — Это реальность. В которой я больше не хочу жить.
— Черта с два ты что-то получишь! — он схватил телефон. — Я сейчас же закрою все счета! Будешь знать!
— Закрывай, — она пожала плечами. — Я все равно к ним доступа не имею. Мне хватит своей карты.
— Той, на которую приходит моя зарплата последние два месяца, — она позволила себе улыбку, видя его растерянность. — Да, Глеб. Я открыла счет. И все премии перевожу туда. Знаешь, прокладки там, джинсы, всякая ерунда, которую тебе приходилось одобрять…
— Не при детях, — оборвала она. — Они и так слышали достаточно.
Бракоразводный процесс оказался сложнее, чем Наталья предполагала. Сначала подали заявление на развод, потом начался отдельный процесс по разделу имущества. Глеб нанял дорогого адвоката, настаивая, что квартира полностью его, поскольку была приобретена до брака.
— Ты прекрасно знаешь, что имеешь право на компенсацию, — говорила Светлана, ее юрист и бывшая однокурсница. — Ипотеку вы платили вместе из общих денег. У тебя есть выписки по счетам?
— Все собрано, — кивнула Наталья. — За восемь лет каждый платеж.
— И документы по поводу твоего вклада в ремонт квартиры?
— Нашла все чеки, которые сохранились. Даже переписку, где мы обсуждали покупку мебели.
— Молодец. Ты меня удивляешь — такая собранная.
— Я давно собиралась, просто не решалась, — тихо призналась Наталья.
Развод оформили через три месяца. Еще через месяц суд вынес решение по имуществу: хотя квартира осталась Глебу, Наталья получила значительную компенсацию за свою долю в выплатах ипотеки и вложениях в ремонт. Опеку над детьми оформили совместную, но проживать они стали с матерью.
Через месяц Наталья нашла квартиру в соседнем районе — небольшую, но светлую, с детской комнатой и видом на парк. Дети освоились быстро. Даня даже записался в футбольную секцию — ту самую, школьную.
— Мам, а можно я куплю новую игру? — спросил он как-то вечером. — Она полторы тысячи стоит.
— Сейчас посмотрим, — Наталья открыла ноутбук, проверила баланс. — Да, можно. Только это в счет твоих карманных на эту неделю, договорились?
Даня просиял и кивнул. Никакого страха, никакой неловкости в глазах. Просто обычный разговор ребенка с родителем.
Вечером, когда дети заснули, Наталья села на кухне с чашкой чая. Новой, красивой чашкой, которую купила себе просто так, без отчета и разрешения. Маленький символ свободы.
Телефон пискнул сообщением от Глеба: «Завтра заберу детей в 10. Напомни им куртки взять, у меня холодно».
Она кивнула сама себе и ответила: «Хорошо». Спокойно, без дрожи в пальцах. Равная с равным.
В окно светила луна, и Наталья подумала, что впервые за много лет она чувствует… благодарность. Не Глебу, конечно. Себе — за смелость. Елене — за слова, открывшие глаза. И даже Ирине Дмитриевне, чья грубость стала последней каплей.
Она сделала еще глоток. Чай был горячим и сладким. Таким, как она любила. Потому что теперь она могла выбирать сама.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!
