Вечером они сидели на набережной, смотрели на Волгу. Вода текла широко, неспешно. Лариса достала телефон, написала тёте: «Всё хорошо. В Ярославле, с друзьями».
Ответ пришёл через час: «Понятно».
Два слова. Холодные, обиженные. Лариса убрала телефон.
— Всё нормально? — спросил Роман.
— Да. Просто… тётя на меня обижается.
Лариса помолчала. Потом рассказала — про курсы, про Станислава, про квартиру и угрозы оставить всё детскому дому. Роман слушал молча, не перебивал.
— Сложная ситуация, — сказал он наконец. — Она тебя вырастила?
— Да. С двенадцати лет.
— Понятно. Наверное, боится остаться одна.
Лариса посмотрела на него удивлённо. Никто раньше не говорил так просто — без обвинений, без советов.
— Но это не значит, что ты должна жить по её правилам, — добавил Роман. — Ты взрослый человек. Имеешь право выбирать.
— А если она обижается?
— Обижается — её право. Твоё право — жить свою жизнь. Это не эгоизм, Лариса. Это нормально.
Они ещё долго сидели у воды. Лариса молчала, но внутри что-то тихо ломалось и перестраивалось. Годами она чувствовала вину за каждое своё желание. А сейчас впервые поняла — она имеет право хотеть. Право выбирать. И это не предательство.
В воскресенье вернулись в Москву. Роман проводил её до метро.
— Спасибо, что составила компанию, — сказал он. — Было здорово.
Дома Лариса приняла душ, легла на диван. Телефон завибрировал — сообщение от тёти: «Приезжай в следующую субботу. Поговорим нормально».
Лариса посмотрела на экран. Раньше она бы сразу согласилась — из чувства долга, из страха обидеть. Сейчас набрала: «Не смогу в субботу. У меня курсы. Может, через неделю?»
Ответ пришёл быстро: «Курсы важнее родной тёти, значит?»
Лариса глубоко вдохнула и написала: «Тёть Клав, я тебя люблю. Но у меня своя жизнь. Приеду, когда смогу. Не злись, пожалуйста».
Поставила телефон на беззвучный и закрыла глаза.
В понедельник на работе Евгений Павлович остановил её в коридоре.
— Лариса, ты как будто отдохнула. Лицо другое стало.
Она удивлённо посмотрела на него.
— Правда. Спокойнее какая-то. — Он улыбнулся. — Значит, всё наладилось?
— Не знаю. Но стало легче.
— Вот и хорошо. Главное — не забывай о себе. Семья — это важно, но ты сама тоже важна.
После смены Лариса зашла в аптеку, купила тёте лекарства от давления — те, что она обычно просила. Потом села в кафе напротив, заказала кофе и написала Роману: «Как дела? Проект движется?»
Он ответил через пару минут: «Да, работаем. А ты как?»
«Нормально. Спасибо, что съездили в Ярославль. Мне правда помогло».
«Рад слышать. Если что — пиши. Или созвонимся».
Лариса допила кофе и вышла на улицу. Вечер был тёплый, майский. По дороге домой зашла в книжный, купила себе роман, который давно хотела прочитать. Не для курсов, не для работы. Для себя.
Дома достала из шкафа старую коробку с фотографиями. Нашла снимок — ей двенадцать, рядом тётя Клава. Обе улыбаются. Лариса долго смотрела на это фото. Тётя правда вырастила её. Правда заботилась. Но это не значит, что теперь она должна отказаться от себя.
Положила фото обратно, закрыла коробку.
Тётя Клава позвонила в среду вечером.
— Здравствуй, тёть Клав.
— В следующее воскресенье смогу.
Пауза. Слышно, как тётя тяжело дышит.
— Хорошо. Приезжай. Поговорим.
— Я не хочу ссориться. Просто боюсь за тебя.
Голос дрогнул. Лариса сжала телефон.
— Я знаю, тёть Клав. Я тебя люблю. Но мне нужно жить по-своему.
— Понятно, — тихо сказала тётя. — Ну, приезжай. Будем разговаривать.
В воскресенье Лариса приехала в Коломну. Привезла лекарства, букет тюльпанов. Тётя открыла дверь, обняла её — не так крепко, как обычно, но искренне.
— Заходи. Стол накрыла.
Они сели на кухне. Пирог с капустой, чай, яблочное варенье. Тётя наливала, подкладывала, но молчала. Лариса тоже молчала.
— Лара, — наконец сказала тётя, — я думала. Много думала. Ты права. У тебя своя жизнь. Я не имею права требовать, чтобы ты жила, как я хочу.
Лариса подняла глаза.
— Дай договорю. — Тётя подняла руку. — Я боюсь одиночества. Мне страшно, что ты уйдёшь совсем, что я останусь одна. Поэтому и давлю на тебя. Но это неправильно.
— Я не уйду совсем. Я просто хочу жить.
— Знаю. — Тётя налила себе чай, руки дрожали. — Просто обещай — не исчезнешь. Будешь звонить, приезжать. Когда сможешь.
Они доели пирог в тишине. Но это была другая тишина — не тяжёлая, не обиженная. Просто тихая.
Когда Лариса собиралась уходить, тётя протянула ей сверток.
— Возьми. Яблочное варенье. Твоё любимое.
Лариса взяла, обняла тётю.
— И ещё, — тётя замялась, — насчёт квартиры. Прости, что так сказала. Конечно, она твоя будет. Ты — моя семья.
— Не надо, тёть Клав. Не из-за квартиры я приезжаю.
Тётя кивнула, отвернулась, вытерла глаза.
В электричке Лариса сидела у окна, держала на коленях сверток с вареньем. Телефон завибрировал — сообщение от Романа: «Как съездила?»
«Нормально. Поговорили с тётей. Кажется, она поняла».
«Рад слышать. Может, в выходные погуляем? Если будешь свободна».
Лариса улыбнулась и написала: «Буду».
За окном мелькали поля, берёзы, платформы. Май заканчивался, впереди было лето. Впереди были курсы, работа, встречи с Романом. Впереди была её жизнь — не идеальная, не простая, но своя. И это было главное.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!
