— Как ты можешь так говорить с матерью?! Я тебя родила, вырастила, всю жизнь тебе посвятила! А ты из-за какой-то девки…
Он отключил телефон. Сидел в тишине, глядя в темнеющее окно. Марина была права. Он должен был давно это сделать. Давно установить границы, защитить свою семью. Но ему было страшно. Страшно обидеть мать, страшно стать «плохим сыном». И вот к чему это привело.
Он набрал номер Марины. Длинные гудки. Она не брала трубку. Он написал сообщение: «Прости меня. Завтра меняю замки. Мать больше не получит ключи. Никогда. Пожалуйста, вернись. Я всё исправлю.»
Ответа не было. Он встал, прошёл на кухню. На столе стояла старая кастрюля — мать принесла её из своего дома. Он взял её, отнёс к мусорному ведру. Потом вернулся, собрал все вещи, которые принесла мать. Старые полотенца, какие-то банки, пластиковые контейнеры. Всё это полетело в мусор.
Зазвонил телефон. Сестра.
— Дима, что происходит? Мама плачет, говорит, ты её выгоняешь!
— Я никого не выгоняю. Я просто прошу вернуть ключи от нашей квартиры.
— Но она же мать! Как ты можешь?
— А как она может врать мне в лицо? Жить в нашей квартире без разрешения? Рыться в вещах моей жены?
— Дима, ты преувеличиваешь. Мама просто хотела помочь.
— Нет. Мама хотела показать, кто в доме хозяин. И показала. Только вот дом — не её.
Он отключился. Через минуту начали приходить сообщения от родственников. Тётя, дядя, двоюродный брат. Все писали одно и то же: как он мог, родная мать, неблагодарный. Он удалил все сообщения не читая.
Прошёл час. Другой. Марина не отвечала. Он сидел в темноте, не включая свет. Думал. Впервые за много лет по-настоящему думал о своей жизни. О том, как позволил матери управлять собой. О том, как предавал Марину каждый день своим молчанием. О том, что едва не потерял самое дорогое.
Наутро он вызвал слесаря. К обеду замки были поменяны. Новые ключи — только два комплекта. Для него и Марины. Больше никаких запасных.
Мать приехала вечером. Стучала, звонила в дверь.
— Димочка, открой! Это же я, твоя мама!
Он не открыл. Стоял по ту сторону двери и слушал, как она причитает, угрожает, плачет. Потом ушла. Через час пришло сообщение от неё: «Ты пожалеешь об этом. Она тебя бросит, а я не прощу.»
Он удалил её номер из телефона.
Марина вернулась через три дня. Молча вошла, поставила чемодан. Посмотрела на новые замки, на отсутствие маминых вещей на кухне.
— Ты правда это сделал? — спросила она тихо.
— Правда. И больше она сюда не придёт без нашего разрешения. Обоих.
Марина подошла к нему, обняла. Впервые за долгое время он почувствовал, что они — семья. Настоящая семья, где муж защищает жену, а не прячется за её спиной.
— А что с твоей мамой?
— Не знаю. Не общаемся. И не будем, пока она не извинится перед тобой.
— Она никогда не извинится.
— Тогда не будем общаться никогда.
Марина прижалась к нему крепче. На её глазах выступили слёзы — но это были слёзы облегчения. Наконец-то. Наконец-то он выбрал её. Выбрал их семью.
А Галина Петровна так и не извинилась. Рассказывала всем родственникам, какой у неё неблагодарный сын, как невестка его «околдовала». Но Дмитрию было всё равно. У него была Марина. У него была семья. Настоящая семья, которую он наконец научился защищать. И это было важнее всего на свете.
