Ну не мог я Зинке своей изменить! Ну не мог!
Да только следов предательства хоть отбавляй. Радовало лишь то, что проснулся он в одежде.
— Попить и бежать! – решил он.
В дверях кухни его настиг столбняк. Он замер. На полу, между столом и кухонными шкафчиками лежала, видимо, хозяйка квартиры…
— Твой тебя выгнал или сама ушла? — поинтересовалась Люба у соседки.
— А-а? — Зина словно очнулась от своих размышлений, куда бы податься?
— Да, Костя мой закрылся на щеколду, видимо, машинально!
Она уже второй час сидела на ступеньках перед дверью своей квартиры.
— А сидишь тогда чего? – Люба усмехнулась. – Позвони в дверь, постучи!
— И звонила, и стучала, — Зина махнула рукой, — и на телефон ему набирала.
— Оглох внезапно, — Люба подмигнула, — или привел кого?
— Что ты! Сплюнь! Принял небось по случаю пятницы. Теперь до утра не добудиться.
— А дети?
— В лагерь отправили два дня назад, — проговорила Зина с досадой, — такое вот совпадение!
— Пошли ко мне, — Люба кивнула в сторону своей квартиры, — я сейчас свободная женщина, посидим, поболтаем. А если твой в сознание не придет, можешь и переночевать.
***
— Чай, кофе, что-нибудь от нервов? – предложила Люба, когда они разместились на кухне.
— Кофе, — Зина грустно улыбнулась.
— Отлично! Давно хотела спросить, как ты голос восстанавливаешь?
— Чего? – Зина опешила.
— Мы ж соседи, стенки тонкие. Я слышу иногда, что ты так орешь, что не мудрено голос сорвать, так как ты его потом восстанавливаешь?
— И не спрашивай, — Зина улыбнулась и махнула рукой, — по-другому с Костиком моим невозможно. Он как лишний стакан пропустит, так такое чудит.
— Руку что ли на тебя поднимает? – спросила Люба.
— До этого пока не доходило, — ответила Зина, — думаю, и не дойдет. А так, чего только не творил! Пришел, как-то, — Зина пригубила кофе, — выкинул из шкафа все вещи на кровать, взял инструменты и разобрал шкаф по досочкам. Поставил все аккуратненько возле стены, и уснул там же. Утром проснулся этот деятель и у меня спрашивает, зачем я шкаф разобрала?
— Серьезно? – сквозь смех спросила Люба.
— Ага, — Зина кивнула. – Где я и где шкаф? У меня ни сил не хватит, ни умения!
— А он что, все заспал?
— Он под этим делом забывает все напрочь! – Зина махнула рукой. – Как только домой добирается? На автопилоте, наверное.
— Слушай, а зачем он тебе такой сдался? Ты еще молодая и красивая, нормальному мужику дети помехой не будут. Нашла бы себе другого, а не этого… с амнезией.
— Люб, он, когда со стаканом не целуется, нормальный мужик, — заверила соседку Зина, — да и не так часто срывы у него бывают. Может три месяца вообще не притрагиваться. А потом две недели не просыхает. Говорит, что так он отдыхает. Если захочет, бросит.
— Что-то верится с трудом…
***
— Потолок надо побелить, — первое, что сказал Костя, открыв глаза, — или не надо? А это что за люстра? Хорошо вчера с ребятами посидели, — пробормотал Костя, рассматривая совершенно незнакомую люстру. – Обои в углу отошли, подклеить надо. А что за обои такие? Мы, вроде, не такие клеили…
Повернул голову набок и увидел незнакомый шкаф.
Он поднялся, сел, ноги спустил на пол.
— Я что, не дома? А где я тогда?
С Костиком такого еще не бывало. В каком бы состоянии он не вышел с работы, постоянно приходил только домой. Часто он даже не помнил как выходил с работы, как добирался, но просыпался всегда дома.
— Где-то я свернул не туда, — проговорил Костя, вставая с кровати.
Выйдя из комнаты, заглянул в зал. Никого не было, а вот картинка была живописной. На журнальном столике была накрыта романтическая полянка: шампанское, фрукты, шоколад, высокие фужеры, на одном красная помада. А под столом лежали две бутылки, так сказать, из-под мужского напитка.
— Ой-я-ёй! Ой-я-ё-ешки! Ну не мог я Зинке своей изменить! Ну не мог!
Да только следов предательства хоть отбавляй. Радовало лишь то, что проснулся он в одежде.
— Попить и бежать! – решил он.
В дверях кухни его настиг столбняк. Он замер. На полу, между столом и кухонными шкафчиками лежала, видимо, хозяйка квартиры. Лица Костя не видел.
И она, сто процентов, не спала. Она была вся в крови, а рядом на полу лежал но_ж…
Костя посмотрел на свои красные руки, как же раньше не обратил внимания, что они испачканы. Даже вариантов не было – это его рук дело.
«Бежать!» — одинокая мысль пронеслась в сознании.
Он тихо вышел из чужой квартиры на площадку, закрыл дверь и. повернувшись, уткнулся носом в собственную дверь. Родную, до последней точечки на дерматине знакомую!
— Так я что, к соседке зашел? – Костя почесал затылок, потом вспомнил в чем у него руки, отдернул и вошел в свою квартиру.
— Здравствуй, милый! – Зина встретила супруга в коридоре со скалкой в руках. – И где ты шлындал всю ночь? Так хорошо пятницу отметил, что лишь в субботу домой вернулся?
— Зиночка! – встал супруг на колени. – Я так влип! Так влип!
— Еще бы! – сказала она. – Думаешь, ночевка черт знает где, тебе просто так с рук сойдет? Нет, мой дорогой!
— Зиночка, я так виноват, что…, — он начал рыдать прямо сидя на полу в коридоре.
Протянул руки в сторону супруги.
— В чем это ты вымазался? – спросила Зина, откладывая скалку. — А-а-а! – взвизгнула Зина. – Костя! Что это?
— Зиночка, я домой шел… Я всегда домой прихожу. Ты же знаешь. А тут, понимаешь… Не знаю как получилось… я не хотел… Но я… проснулся у соседки, у Любки… Нет, ты не подумай, я никогда к ней не заходил. Это был первый раз! И то, случайно!
— У Любки, значит! До нее добрался?! – Зина, недолго думая, перетянула его по лицу полотенцем.
— Зиночка, ничего не было!
— А целую ночь вы в шашки играли?
— Зиночка, я ее там… это…
После слов Константина последовало еще два удара полотенцем:
— «Это», значит, было, а так, ничего не было?
— Зиночка, не в этом смысле, — он прикрылся рукой, — кажется, я ее уб_ил.
— Что ты сделал? – Зина выпучила глаза и присела на пол рядом с мужем. – Допился?
— Честное слово! Она там… на кухне, — проговорил он, держась за голову. – Меня же теперь посадят! Зиночка, спаси меня, пожалуйста!
— Ты предлагаешь мне вместо тебя сесть? А о детях ты подумал? Мать им кто заменит?
— А отца?
— Такого отца им манекен с перегаром заменит! Ал_каш! Они даже разницы не увидят!
— Зиночка, ну, не надо так! Пожалуйста! – Костя продолжал плакать. – Надо что-то делать!
— Сухари сушить, — буркнула она, поднимаясь с пола, — в ванну иди, отмывайся. Шмотки сними, но в общую корзину не клади. На машинке оставь. Их сжечь придется.
— Зиночка?!
— Спасать тебя буду! Люблю, не знаю, за что!
Когда Костя вышел из ванной, Зины дома не было, а на кухне лежала записка от нее:
«Сиди тихо! Скоро буду!»
— Куда уж тут шуметь, — проговорил Костя, прильнув к горлышку чайника, — сколько мне раз говорила Зина, не пей, — приговаривал он, опустошая чайник, — раньше надо было слушать.
Через пару часов вернулась Зина, вся потная и с усталостью в глазах.
— Фу-у, — выдохнула на пороге, — умаялась за тобой вычищать!
— Спасибо, Зиночка! – Костя снова заплакал.
— «Спасибами» будешь своих ба_б кормить, сидим тихо до двух часов ночи, потом пойдем тело выносить, — нервным шепотом проговорила Зина.
— Какое тело? – опешил Костя.
— Нет, блин, а ты думал, что твоя пассия в воздухе раствориться? – Зина постучала кулачком ему по голове. – Садимся на диван, смотрим телевизор! – скомандовала она.
Полчаса было сравнительно тихо, а потом Зина спросила:
— Вот скажи мне, дорогой супруг, сколько денег ты от семьи утаиваешь?
— Нисколько, — проговорил Костя.
— Врать не надо, — Зина пригрозила пальцем, — мне тебя сдать, только номер набрать. Так сколько?
— Да с чего ты такое взяла? – заначки Костя сдавать не хотел.
— Видела я, с чем ты к соседке зарулил! Шоколад, понимаешь, бельгийский, шампанское, ни разу не Советское, фруктов целая гора! Детям бы хоть раз столько фруктов принес!
— Зиночка, да я не помню ничего, — возмутился Костя.
— Хочешь сказать, это ты на автопилоте? И часто с дорогущими шоколадом и винами на сторону заводит?
Костя побледнел. Памяти-то нет. Может и заводит.
— Бабки на бочку! – скомандовала Зина.
Костя поднялся, пробежался по квартире и принес ворох купюр.
— Я на спиннинг японский собирал, — краснея, оправдывался он.
— Смотри, как бы мне на передачки собирать не пришлось!
До двух часов ночи сидели молча.
— Пошли! – сказала Зина. – Выбрасывать ковер.
— Почему ковер? – не понял Костя.
— Потому что я завернула ее в ковер! Стоял у нее на балконе.
— Это же как в кино, — проговорил Костя.
— Я могу развернуть и неси так! – злобно фыркнула Зина.
— Не-не, — Костя задрал лапы вверх.
— В следующий раз будешь знать как по соседкам ходить!
Ехать пришлось супругам на городскую свалку, потом еще оттаскивали подальше. Вернулись, когда уже светало.
— Зиночка, я тебе до конца жизни должен! Ты же меня спасла! Клянусь! Вот чем хочешь, поклянусь, что больше никогда, ни капельки! Вот те крест!
И Костя на самом деле перекрестился.
— Мне твои клятвы до одного места, я включаю диктофон и ты надиктовываешь чистосердечное признание. Хоть раз, и оно уйдет куда следует!
— Ставь машину, я подожду у подъезда, — сказала Зина, открывая дверь.
По лестнице поднимались в молчании. Костя впереди. Выруливая на последний лестничный пролет, Костя встал, как вкопанный.
Соседская дверь медленно открылась и на порог вышла соседка. В белом саване и синюшными пятнами на лице. Протянула руки к Косте и замоги_льным голосом произнесла:
— Что ж ты не заходишь по старой памяти?..
***
С неделю Костя обижался за столь жестокий розыгрыш, а Зина с Любой продолжали над ним посмеиваться:
— Бельгийского шоколада не найдется? А брюта нет? Может по сто пятьдесят?
А через неделю понял, что их розыгрыш когда-нибудь мог стать реальностью. На самом же деле во хмелю ему память отшибает. И с тех пор больше не пил.
А к жене с ее новой подружкой относился с опаской:
— Черт его знает, что им в следующий раз в голову взбредет!
